В резонерствовании г. К. есть такие шедевры: «…Европа сидела тихо, молчала и под охраной Русской Армии улучшала и развивала свою внутреннюю жизнь…» Спрашивается, от кого охраняла Европу наша Армия? В чем выразилось это охранение? «Сидела ли Европа тихо»? Нет. Она воевала против России в 1854–1855 гг. и выступила против России в 1878 г.; в Европе воевали в 1848, 1859, 1866, еще раз – в 1866, в 1870 гг., причем в разных комбинациях дрались австрийцы, французы, пруссаки, сардинцы. «Молчала ли Европа»? Нет. Она революционно вопила: коммуна в Париже, венгерское восстание, уничтожение монархий в Португалии, в Испании, ограничение монархической власти в Англии, в Германии. Умный человек не мог бы написать, что Европа «сидела тихо», а г. К. написал. Несколько таких в книге замеченных глупостей подрывают доверие к способности ее автора логически мыслить. А если подорвано доверие к автору, то нет доверия и к его книге.

3

Если человек не обладает прожиточным минимумом разума, то в этом он не виноват. Пожалуй, не виноват он и в том, что не достиг необходимого уровня знаний, образованности, Но злоумышленности в нем простить ему нельзя. Например, склонности к клевете.

Г.К. клевещет на генерала Алексеева, когда пишет: «Генерал Алексеев приехал на Дон вовсе не для борьбы, а только спасаться и поджидать семью, чтобы уехать за границу». Он ничем это лживое заявление не подтверждает, а между тем книга «Марковцы в боях и походах за Россию» говорит на стр. 46 о генерале Алексееве противоположное: 2 ноября 1917 года в Новочеркасск прибыл генерал Алексеев в сопровождении десятка офицеров, немедленно отправился к атаману Каледину и после этого послал в Петроград условную телеграмму полковнику Веденяпину о направлении добровольцев в Новочеркасск. Таким образом, день приезда генерала Алексеева на Дон был и днем начала создания Алексеевской Организации, то есть – Добровольческой Армии. Эта Марковская книга – плод сорокалетнего труда по сбору воспоминаний ста офицеров и по рассмотрению многочисленных документов; ей нельзя не доверять. Вышла она в свет в 1962 году в Париже, а г. К. после этого, пренебрегши ее неоспоримым утверждением, написал свою клевету о генерале Алексееве.

Клевета – излюбленный литературный прием г. К. Так, повествуя об октябрьских днях в Киеве, он пишет: «…ударники Корниловского полка были разнообразным элементом, плохо обученным… Полком командовал капитан Неженцев… почему он стал чешским полком, я не знаю…» (между прочим, ненавистный ему Корниловский Ударный полк он всегда называет «корниловским полком», то есть пишет с малой буквы, в то время как свой 312-й Васильковский полк и свой едва ли когда-либо существовавший Георгиевский полк пишет с большой буквы – это характеризует Кириенко как кириенко-человека с малой буквы). Г.К. не раз цитирует книгу «Корниловский Ударный полк» (Париж, 1936 г.), следовательно, он ее читал, и поэтому лживы его слова «почему он стал чешским полком, я не знаю». На стр. 45-й Корниловской книги сказано, что Керенский хотел расформировать единственный на всем фронте боеспособный полк – Корниловский (не доверяя его революционности) и не разрешил полку отправиться во Францию в Русскую бригаду; тогда Масарик, чтобы спасти полк от расформирования, признал возможным включить его в 1-й Чешский корпус. Г.К. знает, что капитан Неженцев был произведен в подполковники (стр. 75-я Корниловской книги), но он его именует «чешским капитаном», потому что злобствует на него и на полк его, а злобится по такой не офицерской причине; в начале Первого Похода, при переформировании Армии генералом Корниловым, остатки полка полковника Кириенко были включены в 3-й батальон Корниловского Ударного полка, Кириенко обиделся, бросил свой полк и весь поход совершил в армейском обозе.

Книга «Корниловский Ударный полк» (стр. 23) повествует, что в июне 1917 года Корниловский Ударный отряд (после этого боя переименованный в полк) в составе 3000 бойцов молодецкой атакой прорвал вражескую позицию, углубился на 7 верст и захватил 4 тяжелых и 2 легких орудия, пулеметы и пленных. Керенский приказал раздать по 5 Георгиевских крестов на роту, но ударники отказались от награды Керенского. А г. К. клеветнически говорит, что задачей корниловцев было «умирать за свободу и защищать завоевания революции». И он эту наглую фразу пишет, прочитав на стр. 28-й и 29-й Корниловской книги, что Ударный отряд в дни бегства 8-й Армии (после так называемого «наступления Керенского») на фронте восьми армейских корпусов восстанавливал линию фронта и крутыми мерами (читай, расстрелами и поркой) возвращал в окопы бежавшие полки. Командующий Армией наградил всех корниловцев Георгиевскими крестами. А г. К. этих героев воинского долга в революционном развале армии называет «разнообразным элементом, плохо обученным». Понятно, когда большевики клевещут на белых воинов, но когда клевещет офицер, это отвратительно.

Генерала Корнилова г. К. ненавидит больше, чем полк его имени. Он пишет: «Генерал Корнилов, сделав первый наполеоновский шаг… не возглавил лично посланные им части на Петроград… а поручил это дело генералу Крымову, не заинтересованному в нем лично…» Надо быть очень низкой души человеком, чтобы считать, что офицеры добросовестно выполняют только те задания, в которых заинтересованы лично. Если усвоить эту чудовищную установку Кириенко, то можно по аналогии сказать, что генерал от инфантерии Иванов, посланный Государем для подавления бунта в Петрограде, не был лично заинтересован в этом деле, ему порученном, и потому, двигаясь к столице и встречая на станциях кучки революционных солдат, ограничивался тем, что ставил их на колени (Ольденбург, том 3-й, стр. 251). Офицер, не заинтересованный лично, такое понятие вводит г. К.! Этакого клеветника на офицерство не бывало еще среди офицеров, г. К. – первый!

4

«Меня можно ненавидеть за мои монархические убеждения, но нельзя отнять, что я пишу правду», – гордо заявляет г. К. Но книга его свидетельствует иное: у него нельзя отнять его монархических убеждений, но его можно ненавидеть за то, что он пишет ложь.

Он утверждает: «К 1917 году война уже была выиграна Императором Николаем 2-м и даже маршал Фош… без колебаний заявил… если Франция не сметена с карты Европы, то этим она, в первую очередь, обязана России». Тут г. К. пытается обмануть читателя: маршал Фош признал, что Россия в августе 1914 года спасла Францию от гибели, но это не имеет ничего общего с утверждением г. К., что Царь выиграл войну к 1917 году. Тут г. К. сам себя опровергает: в полку, которым он командовал в 1917 году, «господ офицеров» оказалось только двое, остальные были левые молодые