— Ладно, — прошептала я. — Оставайся. Но я не приносила присягу, и я уйду. Какой пароль?

Он испуганно взглянул на меня, затем упал на колени рядом со мной, обнял и прижал к себе.

— Не уходи, — не своим голосом взвыл он. — Умоляю, не уходи!

— Какой пароль? — потребовала я, приходя в ярость. Наверное, потому, что его мольба отозвалась в моем сердце нестерпимой болью.

Он ослабил объятия и снова посмотрел на меня.

— Ты тоже не можешь оставить меня, — заявил он.

— Я тебя люблю. Ты знаешь. Но я не хочу и не буду дальше терпеть это двойственное положение. Я ненавижу эту землю, ненавижу такую жизнь. Если ты мне не поможешь, я все равно найду способ уйти отсюда. Хотя и люблю тебя…

Он задумался, а я задалась вопросом, убьет ли он себя, если я уйду. От этой мысли внутри у меня все сжалось. Ну и что? Оставить его жить только ради меня? Он надеялся пасть в битве. Не получилось. Тогда он решил покончить с собой. При этом он прекрасно понимал, что его самоубийство поставит в неловкое положение и Артура, и Максена, а, кроме того, это еще и смертный грех. Я тоже надеялась, что он падет в битве. У него не осталось цели, ради которой стоило бы жить. Но лучше в поле, чем в этой треклятой комнате, затянутой красным бархатом!

— Сегодня пароль «свобода», — тихо произнес Бедивер. — На воротах тебя спросят пароль. Скажешь, «свобода», но там есть вторая стража. Она спросит: «Чья свобода?» Скажешь: «Свобода воли и этого королевства».

«Свобода воли и этого королевства», — повторил я, радуясь, что он понял меня. — Это твоя идея?

— Нет, Максен придумал. Он каждый день меняет пароль, но все они связаны со свободой. Возьмешь одежду и доспехи.

— Нет, здесь я одеваться не буду. За мной наблюдают. Давай ты спрячешь все это где-нибудь в конюшне. Посижу на пиру, потом выйду, как-нибудь отвяжусь от них. Даже не так. Ведь когда я с тобой, они за мной не ходят.

— Ну и хорошо, — как-то равнодушно сказал он. Мне хотелось запомнить его лицо, но только не таким опустошенным. — Они все равно узнают, от кого ты получила пароль. Я скажу им правду. Вряд ли король рассердится. Ты ему не нужна. Так даже лучше. Он порадуется, что я не пошел с тобой. А если разозлится и казнит, так еще лучше. Либо он меня убьет, либо я тоже вернусь, и тогда меня убьет Артур.

* * *

Тем вечером Максен устроил большой пир, чтобы отпраздновать «победу» и вообще военные «успехи». Мужчины пили без меры, и многие попытались поздравить Бедивера с тем, как ловко он одолел непобедимого Гавейна. Но осмеливались делать это только сильно пьяные. При любом упоминании этого «подвига» Бедивер мрачнел так, что даже самые тупые воины отшатывались и трезвели. Я весь вечер молчала, а мой бледный вид никого не удивлял, к такому все привыкли. Мы с Бедивером ушли, как только позволила вежливость, и тут же направились в конюшню.

Было темно, конюхи спали. Бедивер зажег почерневшую, давно не чищеную лампу. Разворошили сено и достали припрятанную одежду. Я переоделась, рыцарь оседлал лошадь. Одежда на мне болталась, но ночью, на лошади, в плаще, никто бы этого не заметил. Я подрисовала себе усы и бороду, обернула вокруг головы отрезанный кусок платья и натянула капюшон. Бедивер поднял лампу и критически осмотрел меня.

— Усы кривоваты, — сделал он замечание.

Я исправила оплошность.

— Сойдет. Стражники все равно посмотрят на лицо, а там шарф. — Он вывел мою кобылу из стойла, передал мне поводья и несколько раз поцеловал, видимо, осознавая, что это в последний раз. — Удачи, — хрипло сказал он.

Я кивнула. Горло перехватило так, что я не могла говорить. Уже сидя в седле, я в последний раз взглянула на него. Света лампы не хватало, и все равно он показался мне прежним, таким же спокойным и философски настроенным, каким был до всех наших злоключений — верный решительный военачальник Артура. Нет, то было другое спокойствие, такое приходит к больным, больше не способным сопротивляться боли, спокойно ждущим конца.

— Да поможет тебе Бог! — сказала я, не найдя других слов. Тронула кобылу и выехала из конюшни.

Перед воротами я назвала первый пароль, всеми силами стараясь придать голосу грубое звучание. Никто и не подумал мне мешать. Лошади передалось мое волнение, она и в лучшие времена была довольно нервной, хотя бегала легко, как ласточка, и не боялась ничего на свете. Но эта ночная прогулка ей определенно не нравилась, и я даже начала беспокоиться, не устроит ли она ненужное представление у ворот. Капюшон может съехать, меня узнают и схватят.

Я смело выехала на освещенное место. Здесь горели несколько факелов. Два стражника, охранявшие толстую дубовую дверь, преградили мне дорогу. Вверху на башне смутно различались силуэты других.

— Пароль? — требовательно спросил один из них.

— Свобода.

— Чья свобода?

— Свобода воли и сего королевства.

Охранник кивнул товарищу, тот подошел к воротам и открыл их.

— Сегодня на равнине холодно, приятель. Ты там поосторожнее, не замерзни, — напутствовал меня первый стражник. — И посматривай вокруг. Враг близко. Ближе, чем вчера.

Я покашляла, словно прочищая горло.

— Спасибо. Смотрите в оба. — Рысью вывела кобылу за ворота, а там уже пустила ее галопом. Справа от меня горели костры Артура, но я держалась вдоль стены, пока не убедилась, что стражникам меня не видно. Тогда я повернула на свет костров.

Я была все еще далеко, когда услышал слева стук копыт. Кто-то нагонял меня. Я продолжала скакать быстро, опасаясь, что мой побег уже обнаружен и кого-то послали перехватить меня. Но пока расстояние сокращалось медленно.

Мой преследователь довольно быстро понял, что сразу он меня не догонит, и крикнул издали:

— Стой! Именем Императора! — Северный голос! Такой же, как у меня. Я осадила лошадь.

Всадник подскакал и натянул поводья рядом со мной.

— Пароль! — потребовал он.

Я не ответила.

— Назови себя! Куда едешь?

— Я — британец, бегу из города. Хочу видеть Императора. — Я