Шрифт:
Закладка:
Кей рано покинул пир, и Бедивер собрался уходить почти сразу после него. Мы вернулись в нашу комнату, но он не захотел обсуждать новости или возвращаться к предложению Максена. Как только за нами закрылась дверь, он обнял меня, а после неподвижно лежал на кровати, словно человек, умирающий от лихорадки.
Утром я спросила его, что он ответит Максену.
— Ничего.
— Как «ничего»? Он же ждет от тебя ответа.
— Миледи, я хотел бы отказаться от его предложения. Моя жизнь куплена ценой предательства, ценой жизней и страданий моих друзей. Но я почему-то не могу просто так отказаться от нее. Не могу предстать перед судом тех, кого я ранил, увидеть, как тебя наказывают — а может быть, и казнят — всего лишь за то, что ты меня полюбила. Не могу предстать перед людьми, которыми я командовал. Но я не знаю, как могу решиться принять предложение Максена и пойти на новые преступления против моих товарищей и моего господина? Нет, я ничего не стану говорить Максену, пусть он решает. Наверное, он отправит нас обратно с Кеем, и на этом — все, моего выбора тут не будет.
Однако именно этого Максен и не стал делать. Он спросил Бедивера о его решении, Бедивер ответил, что не может решить. Король отпустил Бедивера, вызвал Кея и приказал ему как можно скорее покинуть Малую Британию и передать Артуру, что он больше не признает власти Империи над ним и не примет ультиматум Артура в отношении человека, который родился здесь, а не где-нибудь на землях Артура. Я узнала об этом не сразу, иначе бы написала Артуру еще одно письмо и отправила бы с Кеем в Камланн.
От короля Максена мы ничего не дождались ни в тот день, ни на следующий. Все это время мы не видели его. Нам не разрешали даже выходить из комнаты. Я подкупила одну из служанок, чтобы она принесла несколько книг, которые помогли бы скоротать время, но не будешь же все время проводить за книгой!
Кей уехал. На третий день после его отъезда Максен снова пригласил нас на пир. Он усадил нас рядом с собой и любезно болтал о пустяках, как будто ничего не произошло. Уже ночью он заговорил о предполагаемом вторжении Артура, но обсуждал это только со своим военачальником — суровым, худощавым человеком с преждевременно поседевшими висками. Бедивер в разговоре не участвовал. И только когда с едой покончили, и мы перешли к превосходному вину Максена, пока пел один из бардов, король повернулся к Бедиверу и спросил его, что тот думает о возможном вторжении. Собственно, он только спросил, не следует ли, по мнению Бедивера, закрыть гавани?
— Бесполезно их закрывать, — настаивал военачальник Ленлевк. — На побережье полно мест, где можно высадиться с каррагов. Мы же не можем патрулировать все побережье.
— Если он решит использовать небольшие карраги — а другие не смогут подойти близко к берегу, — значит, ему придется совершить много рейсов, чтобы перебросить армию, — рассуждал Максен — Тогда мы будем предупреждены, и у нас появится время для обороны.
— Он не возьмет ополчение, — сказал Бедивер.
— Почему?
Бедивер понял, что дал вовлечь себя в обсуждение военных планов, но после небольшого колебания все же ответил:
— Это ни для кого не секрет!
— И? Если ты не хочешь участвовать в нашей войне за независимость, если решил предать свою землю, и не намерен обсуждать наши планы, не лучше ли тебе вернуться в Камланн, хотя бы и прямо завтра? — с угрозой произнес король.
— Артур, скорее всего, нападет во время сбора урожая, — нехотя сказал Бедивер после долгого молчания. — В такое время вам не собрать армию, а у Артура будут свои, прекрасно обученные воины, способные действовать очень эффективно. С ним будет вряд ли больше тысячи человек, и ударит он прямо сюда, чтобы побыстрее закончить войну.
Я сердито посмотрела на Бедивера; Максен заметил это, улыбнувшись в усы, но оставил мою реакцию без внимания и задал Бедиверу еще один вопрос. Сопротивление Бедивера быстро таяло. Он ведь был военным человеком и увлекся обсуждением возможных планов Артура, а я молча сидела рядом, слушая, и на душе становилось все холоднее и холоднее.
В последующие дни Максен продолжал советоваться с Бедивером, и тот сообщал ему все новые подробности о тактике Артура. Теперь он уже понимал, что король переиграл его. Он не ответил Максену, а Максен принял его молчание за согласие. Максен, не спрашивая, предоставил ему защиту, это могло стать причиной войны, и Бедиверу как-то глупо было теперь отказывать Максену в помощи. А может, он и в самом деле верил, что Малая Британия — это не часть Империи, и что Максен волен делать в ней все, что ему заблагорассудится. Но главной причиной, по которой он соглашался помогать Максену, было отчаяние, которое он никак не мог сбросить с себя. Он оказался не способен принимать какие-либо моральные решения, а Максен пользовался его нерешительностью и толкал все дальше и дальше по пути предательства. Вскоре от советов Бедивер перешел к созданию системы, с помощью которой можно было бы быстро собрать армию, к помощи в разработке схемы береговой обороны, и предложил объявить награду любому крестьянину за сообщение о высадке войск Артура. Он уже обучал отдельные отряды, а потом и вовсе официально принял пост главнокомандующего в армии Максена.
Я постоянно спорила с Бедивером. Он слушал меня, соглашался с моими аргументами, а потом заявлял, что никакого правильного решения все равно не существует, и он не может поступать иначе. В конце концов, я перестала убеждать его и пыталась лишь подбодрить, вывести из беспросветности. Но его уже ничто не радовало. Единственным выходом для себя он посчитал возможность с головой окунуться в работу на Максена, и теперь я видела его все реже.
Постепенно нам предоставляли все больше свободы. Мне даже разрешали прогуливаться по городу в любое время, хотя за мной постоянно наблюдали на случай, если я попытаюсь выйти за стены. Если бы я могла радоваться прекрасным платьям и украшениям, которыми осыпал меня Максен! А он не скупился. Ему хотелось, чтобы
