дальше. Вскоре рука его уткнулась в стену. Фафхрд попытался вспомнить, с какой стороны он подошел к столу, но не смог, и тогда решил идти наугад. Двигался он медленно, нащупывая дорогу то ногой, то рукой.

Эта осторожность и спасла его. Один из камней чуть подался под ступней Фафхрда, и он мгновенно отдернул ее. Послышался скрежет, затем лязг и два глухих удара. Воздух перед ним слегка колыхнулся. Фафхрд подождал немного, потом принялся осторожно шарить перед собой. На уровне плеча его рука наткнулась на полосу ржавого металла. Осторожно проведя вдоль нее ладонью, северянин обнаружил, что она начинается из трещины в стене и заканчивается острием в нескольких дюймах от противоположной стенки. Вскоре Фафхрд нащупал немного ниже еще одно такое же лезвие. Теперь он догадался, что глухой стук издали – противовесы: когда он нажал ногой на камень, они автоматически вытолкнули клинки из трещины. Еще один шаг вперед, и он оказался бы насаженным на мечи. Северянин потянулся за своим мечом и, обнаружив, что в ножнах его нет, взял ножны и обломал ими оба лезвия у самой стены. Затем повернулся и медленно прошел назад к пыльному столу.

Однако, неторопливо двигаясь вдоль стены позади стола, он снова оказался в коридоре с мечами. Фафхрд потряс головой и злобно выругался: зажечь огонь ему было нечем. Что же получается? Выходит, он попал сюда через тот же самый коридор и по чистому везению не наступил на смертоносный камень? Это было единственным разумным объяснением. Ворча, Фафхрд снова стал медленно и осторожно продвигаться по злополучному коридору, касаясь руками сразу обеих стен, чтобы не пропустить поперечный проход. Немного спустя ему пришло в голову, что в комнату со столом он мог ввалиться через какой-нибудь коридор, расположенный выше уровня пола, однако он продолжал упрямо идти вперед, решив вторично не возвращаться.

Вскоре, в очередной раз со всей осторожностью опустив на пол ногу, Фафхрд ощутил под ней пустоту, которая оказалась всего лишь началом ведущей вниз лестницы. Тут северянин окончательно отказался от попыток вспомнить, как он сюда попал. Пройдя ступенек двадцать, он уловил идущий снизу сухой запах плесени. Еще двадцать ступенек, и у него возникли ассоциации с запахом, стоящим в некоторых древних гробницах, в которых он бывал, странствуя по пустынным Восточным землям. Запах этот казался чуть пряным, но только мертвенно-пряным. Фафхрду вдруг сделалось жарко. Он вытащил из-за пояса длинный кинжал и бесшумно, осторожно двинулся дальше.

На пятьдесят третьей ступеньке лестница закончилась, а стены словно раздвинулись в стороны. По общему ощущению Фафхрд решил, что находится в довольно просторном помещении. Он осторожно прошел немного вперед, ступая по толстому слою пыли. Внезапно у него над головой послышалось сухое хлопанье крыльев и легкое бренчание. Дважды что-то маленькое и твердое коснулось его щеки. Фафхрд вспомнил о кишащих летучими мышами пещерах, в которых он бывал прежде, но эти слабые звуки чем-то отличались от тех, что издавали летучие мыши. Волосы на его затылке встали дыбом. Он изо всех сил вглядывался во тьму, однако не видел ничего, кроме бессмысленных цветных точек и узоров, какие бывают всегда, когда закроешь глаза.

Опять что-то твердое задело его по лицу, но на сей раз Фафхрд был к этому готов. Он молниеносно вскинул руки и чуть было не выпустил то, что схватили его пальцы, – нечто сухое и почти невесомое, маленький скелетик, хрустнувший у него в руках. Его большой и указательный пальцы сомкнулись на крошечном черепе какого-то зверька.

Почти сразу Фафхрд отверг мысль о том, что в этой большой, напоминавшей гробницу комнате летают скелеты летучих мышей. Скорее всего, это существо давно скончалось, вися где-то под потолком, а когда он вошел, движением воздуха его сорвало с места. Однако тихого бренчания он больше не слышал.

Зато вскоре он начал различать другие звуки – едва уловимое попискивание, почти неразличимое для человеческого уха. Было ли оно на самом деле или ему только померещилось, Фафхрд не знал, но его вдруг охватила паника, и он сам не заметил, как заорал:

– Скажите же что-нибудь! Что вы там все пищите и повизгиваете! Где вы?

Его слова отразились далеким эхом, и теперь он знал уже наверняка, что находится в очень большом помещении. Затем наступила тишина, не было слышно ни единого звука. А ударов через двадцать бешено стучавшего сердца Фафхрда тишина нарушилась, причем весьма неприятным образом.

Где-то впереди тоненький и скучный голосок пропищал:

– Братья мои, это северянин, длинноволосый и неотесанный варвар из Стылых пустошей.

Другой голосок откуда-то сбоку ответил:

– В свое время в порту мы часто встречали людей из их племени. Помнится, накачивали их до потери сознания, а потом высыпа́ли золотой песок у них из кошелей. Мы были тогда великие воры, непревзойденные по ловкости и хитрости.

Третий голосок ответил:

– Смотрите-ка, братья, он потерял свой меч и держит в руке раздавленную летучую мышь.

Фафхрд хотел было крикнуть, что все это чушь и фиглярство, но слова замерли у него на губах, поскольку его вдруг охватило невероятное удивление: откуда эти существа знают, как он выглядит и что у него в руке, ведь вокруг темно, хоть глаз выколи? Он прекрасно знал, что в такой кромешной тьме ничего не видят даже кошки и совы. В сердце его начал вползать ужас.

– Но череп летучей мыши – это не человеческий череп, – продолжал, кажется, первый голосок. – Этот северянин – один из тех, кто забрал череп нашего брата из храма Вотишаля. Однако сюда он почему-то его не принес.

– Долгие века украшенный драгоценностями череп нашего брата чах в одиночестве в проклятом храме Вотишаля, – подал голос четвертый. – А теперь эти люди там, наверху, похитили его и вовсе не желают возвращать нам. Они предпочитают вырвать его сверкающие глаза и обменять их на грязные монеты. Они все ничтожества, безбожные и алчные воры. Они забыли нас, своих древних братьев, и зло насквозь пропитало их.

Голоса казались мертвыми и страшно далекими, словно их издавала сама пустота. Они звучали бесстрастно, но вместе с тем удивительно печально и даже грозно – не то слабые, безнадежные вздохи, не то чуть слышный леденящий смех. Фафхрд непроизвольно сжал кулаки, и от хрупкого скелетика остались одни мелкие косточки, которые он с отвращением отбросил в сторону. Ему очень хотелось собраться с духом и шагнуть вперед, но он не мог.

– Не дело, чтобы нашего брата постигла столь постыдная участь, – снова раздался первый голосок, в котором чувствовалось едва заметное превосходство. – Слушай, северянин, что мы тебе скажем, и слушай внимательно.