Голова северянина вновь начала раскалываться от боли, и пришлось все свое внимание направить на дыхание, чтобы хоть как-то успокоить взметнувшиеся воспоминания.

А скоро и это перестало помогать: когда они приблизились к мосту через небольшой ров, на них лавиной обрушился удушливый сладковатый, отдающий металлом, запах крови, густо смешанный со

смрадом гниющей плоти и испражнений — отвратительная, сводящая с ума вонь. Он помнил ее — одну из составляющих бесконечной агонии. Не понадобилось много времени, чтобы обнаружить источник этого зловония: темная, масляно поблескивающая жижа, медленно движущася во рву, в которой то тут, то там плавали белесые куски, вызвала безотчетную тошноту. Пришлось отвернуться и прикрыть лицо рукавом. Остальные, впрочем, поступили точно так же.

— Проклятье, — процедил сквозь зубы генерал.

В кои-то веки советник был с ним согласен.

— Думаю, все понимают, что мы найдем внутри? — спросил Его Величество, смотря исключительно вперед и вверх — туда, где, венчая черную лестницу, располагался главный вход во дворец.

Они понимали. Только легче от этого не становилось.

Первые «цветочки» поджидали их уже во внутреннем дворе.

Гнилостный смрад сменился здесь не менее мерзким запахом горелой плоти и паленого волоса: прямо в скалах были выдолблены огромные ванны, заполненные незастывающей лавой, а над ними колыхались тонкие подвесные мосты без перил. Доски их и веревки лоснились от масла и жира. По этим мостам демоны заставляли бежать обезумевших от страха женщин: хлестали их кнутами, ранили копьями, пинали, загоняя несчастных на самый верх и дальше. Потешались над их страхом, раскачивая мост, иногда хватали падающих за волосы и затягивали обратно, чтобы через мгновение снова спихнуть в огненную пучину.

Когда они миновали двор, стало чуть легче, но ненадолго. Стоило подняться по ступеням и войти под мрачные, на удивление высокие своды залов дворца, как ощущения беспомощной ярости, ненависти и почти животного страха захлестнули с головой.

Залы, где демоны варили несчастных заживо, подвешивали их на крюках вверх ногами, дробили кости, делая людей похожими на осьминогов, отрубали им части тела и приделывали их потом как попало, где сдирали кожу и мелко шинковали мясо, заталкивая куски в глотки жертвам… И везде пробирающие до самого нутра крики, мольбы, хрипы и стоны.

Не раз и не два, колдун ловил себя на мысли, что сейчас не выдержит — или разорвет кого-нибудь или же сойдет с ума. Тогда он усилием воли перенаправлял внимание и принимался наблюдать за своими спутниками. Старик Ву не переставая бормотал молитвы, целитель шел, не поднимая головы и смотря себе под ноги, лицо его выражало такую муку, будто он сам испытывал подобные страдания. Лу Цунь, мрачный, сцепивший зубы, тоже старался не глазеть по сторонам, а вот господин Ян, наоборот, смотрел так внимательно, будто хотел запомнить накрепко все происходящее. И бесстрастное лицо его, почти сравнявшееся по цвету с шелком пепельных одежд, свидетельствовало о том, что он пребывает в состоянии холодного бешенства.

— Мой господин, — обратился к нему советник.

— Я в порядке, Тан Лан. — отозвался тот быстро. — Надеюсь, вы тоже. Золотой тигр всегда любил резать куриц на устрашение мартышкам.

Будто бы испугавшись этих слов, крики стихли, свет факелов чуть померк, и следующий зал — совершенно пустой — они прошли, сопровождаемые лишь звуком своих собственных шагов.

Два демона с бычьими головами, ростом в три человеческих каждый, распахнули перед ними двери и замычали громогласно: «Гости к Жестокосердному Сунди-вану!»

Вдоль хребта пробежал холодок, натяжением тончайших невидимых струн отозвался в теле. И колдун легко мог бы принять его за страх, если бы десятки крошечных иголочек не закололи пальцы.

«Духи? Колдовство?»

Разбираться было некогда. Он спешно провел пальцем одной руки по лезвию ятагана и склонился к Его Величеству, осторожно дотрагиваясь до его плеча другой. Как делал когда-то не раз.

— Позвольте вашу руку, господин.

Если тот и удивился, то вида не показал. А вот ладонь подал сразу, не раздумывая. И советник, почти не глядя, начертал на ней знак защиты. Потом сделал шаг назад, задержался немного, стараясь не смотреть в сторону демонов-охранников, почуявших свежую кровь и хищно раздувающих ноздри, взглянул на отрешенное лицо целителя и приблизился к нему.

— Что, Синь-лан, — усмехнулся северянин, проворно ухватив его пальцы. — Давай, что ли, на прощание хоть за ручки подержимся…

И прежде чем тот успел ответить хоть что-то, вывел на тыльной стороне ладони еще один знак и разжал руку и отвернулся.

Целитель оценил ситуацию правильно.

— С-спасибо, — шепнул, слегка запинаясь.

Колдун лишь слегка кивнул в ответ: они уже пересекли порог Главного зала Дворца Десяти тысяч мук, и глаза его выхватили среди мрачной, подавляющей своей торжественностью, обстановки фигуру в черно-красных одеждах, взирающую на вошедших с высоты внушительного золотого трона.

Глава 1.22

Господин Синь

Тот, кто не так давно еще был Всесильным Несокрушимым императором, и сейчас не утратил величия, только величие это казалось под стать этому месту: мощная, по-прежнему грузная, будто оплывшая, фигура, крупная голова; лицо, приобретшее явные звериные черты, но вместе с тем вполне узнаваемое, темно-синяя с красными полосами кожа. Руки, больше напоминающие лапы. И ярко-оранжевые, горящие предвкушением глаза, словно обведенные углем… Сейчас Цзя Циньху был даже больше похож на себя, чем обычно.

— Не обманывают ли меня мои глаза? — И голос остался тем же самым, что ему помнилось — неторопливым, обманчиво ленивым и сладким, будто вываренный мед. Липкий, ядовитый. В такт словам колыхался в лапах багровый веер. — Не-е-эт, не обманывают. Ох и балует меня, Владыка Янь-ван, каких гостей прислал… долгожданных.

Ярко-красные губы растянулись в слащавой улыбке. И целителю, слишком хорошо помнившему, что именно она означала, пришлось сделать долгий вдох, чтобы унять снова поднявшуюся волну омерзения.

— Разве могли мы не поздравить Золотого Тигра Поднебесной с новой должностью, столь соответствующей его возвышенной сути? — господин Гэн говорил степенно, с исключительно вежливой полуулыбкой на устах, но от повисшего в воздухе напряжения сдавило виски.

Впрочем, сам Жестокосердный выказал свое раздражение лишь тем, что немного сузил глаза.

— Белый Дракон, — протянул он и вздохнул притворно: — Ты подавал большие надежды, жаль, что они не оправдались. Род Ян прервался, а весть о твоей смерти доставила мне истинное удовольствие, хоть и была довольно предсказуема.

— И все же мой клинок достиг цели, — при этих словах, брошенных в лицо бывшему императору с ледяным спокойствием, рыжие тигриные глаза на миг метнули острый взгляд в целителя, и тот вздрогнул. — Видеть вас здесь — мое утешение, ведь это значит, род Цзя утратил