Если она не планировала ничего провоцировать? Если детишки попросили о чем-то странном, сказали нечто... пугающее. И тогда-то Сара и начала бояться? — подсказала я. — Где дети? Учатся?

— У них должен быть перерыв, — ухмыльнулся Уэйн. — Сейчас позову. Присаживайтесь, госпожа Кира. Дитрих тут нужен?

— Не нужен, сами разберемся, — ухмыльнулась я.

Уэйн, вопреки моим ожиданиям, не стал выходить, не приказывал слугам или стражам. Он подошел к шкафу, достал оттуда странное приспособление прямоугольной формы и нажал на него, от чего оно мигом засветилось.

— Это что? — с любопытством спросила я.

— Мой способ сказать детишкам, что я хочу их видеть. Я сам не высовываюсь, пока тут бродят наблюдатели. Они могут только казаться милыми и наивными, а вот что у них в голове на самом деле — никто не знает. Единственный, кто не вызывает никаких подозрений — это Роберт.

— А если они не придут?

— Значит, через пятнадцать минут ощутят всю силу щекотки — этот артефакт именно так и работает, — ухмыльнулся Уэйн.

И не ошибся: детишки явились куда быстрее, чем я предполагала. И куда более воодушевленными, чем я ожидала. Впрочем, их воодушевление длилось недолго: стоило им взглянуть на меня, сидящей в одном из кресел, как улыбки мигом стали более сдержанными.

Натворили. Сто процентов что-то натворили!

Глава 20. Часть 4

Все трое. Даниэля я ни в чем не подозревала — он в этом компании отвечал за разумность, скажем прямо. Крейн навряд ли бы стал чудить — не ребенок. Значит, вытворяли точно втроем. И втроем за это будут отвечать.

— А вы чего такие нерадостные? — спросил Уэйн. — Или вы не рады видеть свою дорогую мамочку?

— Всегда рады, — сказал Алекс, впрочем, искренности ему не доставало.

— Рады, конечно же. — Амелия держалась невозмутимо. Я бы и не заподозрила ничего, если бы она не комкала свое несчастное серебристо-зеленое платьице так, словно собиралась превратить его в ошметки.

— Мы рады, когда мамочка в хорошем настроение. А когда в таком — то рады, но так себе рады, — честно ответила Эва, за что на нее тут же шикнула Амелию, сделав страшные глаза.

— В каком таком? — спросила я, улыбаясь. — Я разве не выгляжу веселой и доброй? Чего вы нервничаете?

— Если бы вы, дорогая мама, так не улыбались, то нервничали бы мы намного меньше, — пробормотала Эва, поглядывая на меня из-под ресниц.

— А если бы веселые и добрый люди улыбались так, то, боюсь, не нервных детей вы бы вообще никогда не встретили, — заметила Амелия.

— Что ж, я поняла. Сами признаетесь, что натворили? — спросила я.

Все трое переглянулись, после чего дружно покачали головами, мол, ни за что.

— Почему? — удивилась я. — Если признаетесь сами, то наказание будет меньше, разве нет?

— Нет, — сказал Алекс, крепко сжимая челюсть, а две девчули юркнули ему за спину, глядя на нас с Уэйном несчастными большими глазами.

Ну уж нет. Такой вариант со мной не пройдет

— О, конечно же, нет, — почти пропел Уэйн. — Подозреваю, что если они начнут признаваться во всем, что натворили за это время, то наказание будет очень, очень большим.

— Что ж, тогда я просто спрошу. Что вы сделали с нашими наблюдателями? — Я посмотрела на Алекса.

— Ничего!

Слишком быстрый ответ.

— Совсем-совсем? — вкрадчиво уточнила я. — Даже с Сарой?

— Ну, мы не стали делать что-то плохое, просто попросили Франсуа-Доминик посидеть под окнами кухни, пока та готовит, — сдался Алекс.

— Но только понаблюдать! — добавила Амелия, складывая руки в замок. — Это же наблюдатель, обычный человек, который нас не очень любит. Мало ли, что она сделает? Вдруг решит всех отравить? Не насмерть, а немного. Поэтому наблюдение за ней было обязательным.

— И поэтому вы сказали, чтобы Франсуа-Доминик наблюдала за ней?

— Не беспрерывно, лишь пока та работает. Ничего такого в наблюдении из окна за деятельностью подозрительной личности не вижу. — Амелия поджала губы, с вызовом уставившись на нас.

— О да, конечно, ничего странного за исключением того, что Сара работала в кухне, которая находится на втором этаже. На чем там сидела Франсуа-Доминик, а?

— На лестнице, мы принесли, — тихо сказала Эва. — Вместе с лекарством от нервов. Вдруг этой наблюдательнице станет плохо, когда она заметит Франсуа-Доминик?

— Увы, у нее оказались не такие уж плохие... Кха, то есть, к счастью, Франсуа-Доминик ее почти не пугала, — сказал Алекс. — Она даже не кричала.

— Именно! Она купила шторы и занавесила окна. Как невежливо! Франсуа-Доминик до сих пор обижена, — гневно сказала Эва.

— Понятно-понятно. Но это не объясняет одну вещь. Почему Сара боится меня до дрожи?

Глава 20. Часть 5

— Боятся вас? — удивился Алекс, посмотрев на Амелию, на что та пожала плечами.

— Да, при виде меня Сара начала заикаться, — подсказала я.

— Может это она так вашей красотой впечатлилась? — попробовал выкрутиться Алекс, за что поймал мой укоризненный взгляд. — Я не знаю...

— А слово «булочки» тебе ничего не говорит? — ласково сказала я.

Не сработало: дети и впрямь не понимали. Это могло означать лишь одно: их шалости вышли на новый уровень.

Инстинктивный. Когда они умудряются придумывать каверзы на автомате, даже не задумываясь об этом. Бр-р-р, кажется, всех тех, кого они не любят, ждут веселые деньки. Какое счастье, что я все-таки успела им понравится. С Алексом и Амелией так вообще прекрасные отношения, а вот Эва, которая изначально не была настроена столь недружелюбно, как старшие брат с сестрой, все еще