А так как всегда имела в виду, что я не одна и людей будить — моветон, то кралась, как заправский партизан. Не растеряла навыков еще с младенческого периода Кота, да. Мать — ниндзя.

И как велико же было мое удивление, когда в приоткрытую дверь спальни Кирилла Андреевича я заметила розовый кигуруми Валерии Романовны.

Обалдела мать знатно.

Но, наученная мудрыми психологами и современными любовными романами, орать сиреной не стала.

Подкралась и прислушалась.

Дочь миролюбиво рассуждала:

— Ну, сейчас вроде удачно получилось и с программой подходящей, и грант хороший. Маму, опять же, не расстрою.

— Ты довольна, как вышло? — звучал Кирилл спокойно и вполне любопытствующе.

— Да, в итоге сложилось нормально. Мне как раз и магистерскую написать, и мир посмотреть, и себя показать. Ну, развеяться, конечно.

Дочь хмыкнула. Не горько всхлипнула, а так, ремарка по ходу пьесы.

Вот это у нас прорыв.

— И правильно. Ни один мужик не стоит, чтобы губить карьеру из-за того, что он дурак, — заключил Кир.

— Это точно. Пойду я спать, завтра фрески, да и еще несколько храмов нам надо обязательно глянуть. Там такое, ну, важное.

— Тогда сладких снов. Расскажешь потом, кто приснился.

И оба захихикали.

А я тихо отползла к себе.

И устраиваясь под одеялом, подумала, что не напрасно я на это путешествие согласилась. Столько любопытного узнала.

То, что выехали мы не зря, следующий день только подтвердил.

Мирожский монастырь был хорош даже для неспециалистов, звонницы Псковских храмов меня покорили, сами церкви были прекрасны и достаточно разнообразны.

А вот обед в ресторане отеля «Покровский» принес сюрприз.

— Ой, Глеб, вот это да. А чего ты здесь? Тоже тут остановился? — в фойе отеля на нас налетела классическая современная красотка-модель: глаза, губы, скулы, буфет, ноги — все при ней.

Яркая блондинка с водопадом гладких волос аж до подтянутой попы.

— Здравствуй, Алла. Не думал тебя вновь увидеть. Извини, у меня дела, — Глеб не выглядел слишком радостным, отстранил даму от себя решительно, а после этого попытался подхватить меня на руки, чему я категорически воспротивилась:

— Прекрати. Я не одета для того, чтобы меня на руках носили.

— Ари, мы расстались с Аллой три года назад, — тяжело задышал, поймал мой взгляд и прижался ко мне лбом.

— Да я же ничего и не говорю.

— Ты так смотришь, что только идиот не поймет, — хмыкнул Глеб и чуть расслабился, видя, что скандал я закатывать не собираюсь. Поцеловал в кончик носа и повел дальше в ресторан, где за столом уже устроились и что-то заказывали мои дети.

Так вот, какая ты, «подходящая партия».

В целом, вояж вышел и впрямь весьма, хм, познавательный.

Глава 64

Жизнь бьет ключом

'Три сантиметра над землёй,

Пока ты рядом, ты со мной.

Мы не разучимся летать,

Испорченный Святой ещё способен удивлять!'

БИ-2 «Три сантиметра над землёй»

Вернувшись из Пскова и прощаясь у дверей, я сделала то, о чем не могла даже помыслить во всех своих предыдущих отношениях:

— Глеб, давай поговорим?

Он тут же сгрёб меня охапку, зацеловал лицо, тяжело дыша уставился глаза в глаза, прижавшись лбом к моему. И как будто через силу выдавил:

— Ари, медовая моя, прошу тебя! Поверь мне! Я со всем справлюсь, всё решу, у нас всё будет хорошо.

Не отводя взгляда, выдохнула:

— Почему ты не хочешь меня услышать? Я же вижу, что всё плохо. И прошу тебя позволить мне поучаствовать в разрешении проблем.

— Любимая, это мои проблемы и я с ними разберусь. Мужик не должен приносить сложности и неприятности своей дорогой женщине. Он может лишь радовать её, делать счастливой…

— Вот конкретно сейчас меня может сделать максимально счастливой только откровенный и честный разговор, — фыркаю устало.

Глеб долго укачивает меня в объятиях, скрипит зубами в висок, целует в макушку, а потом сдаётся и выдыхает:

— Хорошо, дорогая. Сегодня не самое лучшее время. Все устали с дороги. И не хотелось бы портить впечатления от поездки. Но если ты настаиваешь, то мы с тобой поговорим. Вот, завтра напрашиваюсь на ужин.

Спать ложусь, осознавая, что была права, поступив для себя нестандартно. Я, по крайней мере, сделала шаг навстречу. И теперь судьба наших отношений уже зависит от того, насколько откровенно со мной сможет себе позволить быть Глеб завтра.

Снится какая-то психоделическая жуть в силе Эдварда Мунка.

Утром встаю совершенно пожеванной.

Понедельник сбивает с ног в прямом смысле этого слова. За завтраком перед ритуальной чашкой кофе Леруша протягивает мне тонометр.

На этом моя созидательная деятельность заканчивается. Таблетки засыпаются внутрь уставшей матери, которая с почетом провожается обратно в свою постель.

Дети как-то с домашней рутиной справляются сами.

Когда я в следующий раз прихожу в себя от разрывающегося телефона, в доме я одна, а на столе записка: «Мам, я умчала Университет. Кот собирается на тренировку. Отдыхай, тебе это нужно»

Порадовалась за сознательных детей и с удивлением уставилась на карточку контакта.

Мать моя, Алёна Ивановна.

С каких таких пирогов?

— Да, мама, слушаю тебя?

В ухе тут же застрекотало пулеметной очередью:

— Арина, как же так? Я и представить не могла, что мы с отцом заслужили подобное отношение…

Голова гудит, соображает не очень хорошо, поэтому я совершенно спокойно уточняю:

— Мам, к чему конкретно это сейчас было?

— Ты ещё спрашиваешь? Да как такое возможно? Как я дожила до этого? Вы приезжали в город, а к нам с отцом не просто не зашли, но даже не соизволили сообщить.

Ох, ну надо же.

— Мам, если бы вы с отцом хоть как-то интересовались нашей жизнью, то, возможно, мы бы вам сообщили о своих планах.

И совесть меня не мучит, нет.

Я устала.

А Алена Ивановна продолжает делать то, что и всегда: стыдить меня.

— Не могла даже представить, что у меня вырастет такая неблагодарная дочь.

— Ну извини, мам, как растили, то и выросло, — эту фразу мне, кстати, Лера посоветовала «специально для бабушки».

— Мы не так тебя воспитывали! — родительница гневаться изволит, да.

Вдыхаю, выдыхаю и впервые говорю откровенно:

— Да, вы воспитывали меня, требуя молчать и терпеть. Но я выросла и больше так не хочу.

А чего?

Это мои