Шрифт:
Закладка:
Соня застыла, боясь спугнуть редкий миг откровенности, смотрела на Юлю как на тлеющий огонек свечи, только бы не вздохнуть и не потушить. В смоляных волосах дочки запутались янтарные ленты – следы материнской ласки, а на щеках горели коралловые пятнышки. Может, Юля в январе и послала Игната, но сегодня позволила поцеловать.
Соня перевела взгляд на гитару в кресле.
– Он играет?
– На гитаре? Нет. На ней он не умеет, – Юля воздела палец вверх, – круче бери, он играет на саксофоне. Завтра будет выступать, кстати.
– Ого.
– Вот и ого. Я до сих пор огокаю.
Юля потянулась к телефону, Соня поняла, что разговор окончен, и нехотя встала.
– Спокойной ночи, – наклонившись, чмокнула дочку в макушку, – не забудь зубы почистить.
– Да, мам, – с привычным раздражением откликнулась Юля.
Соня вышла из комнаты, заглянула к Тимуру. Он уже спал, свернувшись плотным калачиком. Она поцеловала его в лоб, неосознанно проверив температуру, и выключила настольную лампу.
Выйдя в коридор, нащупала в кармане мобильный, но не достала его, хотя еще в спальне Юли он тренькнул сообщением. Соня включила свет на кухне, заварила чай и, укутавшись в плед, устроилась в кресле-качалке. Наконец-то все разбрелись и освободили вожделенное место. Только теперь она достала телефон и мечтательно улыбнулась. За месяцы переписки поняла, что Марк ложится поздно, а порой почти под утро. Если у них завязывалась длительная беседа, то почти всегда это случалось вечером или ночью. Днем он чаще всего присылал короткие ролики. Судя по тем, что отправлял на неделе, сейчас он снова вернулся в Железноводск. Озвучив место жительства, наконец-то похвастался своим домом. Не скрывая удовольствия и гордости, прошёлся по комнатам, попутно рассказывая, что сделал или переделал сам. Под ногами то и дело путались его питомцы, Генри Купер лез ласкаться и даже лизнул экран.
Соня несколько раз пересматривала эту запись, пытаясь представить, как живет Марк – один, за пределами города, почти в лесу, причем, благодаря стеклянной стене, казалось, чащоба начинается прямо в его гостиной. Марк виртуально провел Соню по просторному дому из тёмного дерева и стекла, со странной планировкой и скошенной крышей. На первом этаже расположился большой каменный камин, закопчённый и нарочно грубо сработанный, а веранда выходила прямо к озеру. Соня сразу же подумала, что для детей дом Марка неудобный и опасный, такое логово себе может позволить лишь закоренелый холостяк.
Сделав глоток чая, Соня открыла сегодняшнюю переписку и увидела фото. На нем обнаружилась она сама времен одиннадцатого класса. В ярко-алом пальто, расстёгнутом так, чтобы виднелось короткое платье и высокие сапоги. Смотрелось это излишне вульгарно. Соня стояла полубоком на площадке, открывающей вид на море. Яркая, тонкая и вызывающая.
Соня набрала ответ.
«Откуда у тебя это фото? Не помню, чтобы ты меня фотографировал, хотя выглядит, будто я позирую».
Марк ответил сразу же, будто ждал.
«Да ты всегда так двигалась, будто позировала. Поймать тебя было несложно».
«И все-таки откуда фото?» – настояла Соня.
«Я сам тебя снял, тайком. Чудик на площадке отказался, а мне очень хотелось фото с той поездки. Сегодня нашел снимки на старой флешке. Кстати, а браслет из ракушек ты сохранила?»
«Его уже давно нет, Юлька порвала еще в детстве, долго потом ракушки пятки кололи».
«Жаль», – коротко ответил Марк.
Соня снова внимательно посмотрела на фотографию.
«Это же в феврале как раз было, Маруська Игоревна повезла нас в дельфинарий. Мы тогда еще разбрелись кто куда и сильно ее подвели».
«Вели себя как сволочи, жестокие и равнодушные», – напомнил Марк.
«Точно», – согласилась Соня.
«А ты знаешь, что после нашего выпуска она ушла из школы?»
Соня удивилась, с тех пор как уехала, она не следила за жизнью временных одноклассников и тем более учителей. Единственный, кого бы она хотела увидеть, – Петр Петрович. Интересно, он еще работает в школе?
«Не знала. Мы ее довели, видимо».
Марк, как обычно, без переходов спросил:
«Можно тебе сейчас позвонить?»
Соня оглядела кухню, потом себя: она уже переоделась в пижаму, не вызывающую, похожую на обычную футболку, но всё же пижаму, да еще с пятном зеленки на рукаве – память о попытке Тимура вскрыть консервную банку со сгущёнкой. Порез давно зажил, а клякса осталась. Рукав можно приподнять и скрыть пятно, но не это волновало Соню. Распущенные волосы и отсутствие косметики делали ее беззащитной и слишком домашней.
Она набрала ответ.
«Только не видеочат».
Марк ответил не сразу, будто пытался понять, почему Соня не хочет показываться. Потом он что-то долго писал, курсор мигал почти минуту, а в итоге появилось всего оно слово:
«Ладно».
И спустя секунду звонок.
– Привет.
Соня бросила короткий взгляд на двери и ответила:
– Привет.
– По поводу Маруськи и класса. Ты была на вечере встречи выпускников?
– Ни разу и не горю желанием. Это же не совсем мой класс, десять лет я училась в Анапе. С ними скоро встречусь. У нас своя дата, мы всегда в марте собираемся. Ужасно скучаю по морю, мало мне его только летом, я его зимним люблю. А ты был?
В трубке послышалось утробное довольное урчание, а потом приглушенное мяуканье.
– Это Малик пришёл с тобой поздороваться, – Марк отодвинул трубку от кота, – я тоже не был. В принципе, только с Кристиной пару раз списывался, она на меня подписана в инсте, и еще с братьями-футболистами мы как-то пересеклись в Геленджике.
Соня отпила чай, вздохнула.
– Последнее время часто вспоминаю школу.
– Это понятно. Я напомнил.
– Наверное.
Оба замолчали на несколько долгих и томительных секунд. Одновременно нырнули в февральские воспоминания восемнадцатилетней давности. Они пережали горло спазмом и освежили забытую боль.
– Сонь, что тогда писали в женском туалете? Я помню, как на меня девчонки косились, но так и не узнал, что там было.
Соня издала смешок.
– Нет. Не проси. Не скажу. Тем более кое-что ты и так знаешь, я сама тебе сказала.
Марк шумно выдохнул, видимо, вспомнил, при каких обстоятельствах это случилось.
– Теперь я точно знаю, было ещё что-то. Говори. Олеся написала, да?
– Ну, она, да.
– Сонь, ты издеваешься, что ли? Сейчас сдохну от любопытства, меня обглодают коты и никто в этом лесу не найдет до самого апреля.
– Почему до апреля?
– Потому что начнут звонить и поздравлять меня с
