он пришел ко мне домой и показал вырезку с моим фото и именем – Сурат Бакши. Он рассказал мне о своих бумагах и о своем расследовании, а потом назвал цену за свое молчание. Половина украденных драгоценностей и 50-процентная доля в клубе. Как видите, здесь вы оказались правы. Тогда я и понял, что мне придется его убить. Он думал, что поступает разумно, прося только половину. Но такой человек, как он, не остановился бы, пока не забрал все, что у меня есть. Он попросил меня прийти к нему на бал и взять с собой ожерелье. Я должен был дать ответ в тот же самый вечер, и, разумеется, он ждал строго определенного ответа. Я согласился, хотя бы чтобы выиграть время для раздумий. Вечером на балу я вручил ему ожерелье и договорился о визите Вишала Мистри, чтобы он подтвердил его ценность. И, конечно же, после этого я не мог оставить Мистри в живых. Эта ниточка могла привести ко мне.

– Значит, это вы убили сэра Джеймса? – спросила Персис.

– Да. Он настоял, чтобы я остался на балу. Я должен был притвориться его другом. Тогда его дальнейшее объявление о том, что он приобрел долю в моем клубе, выглядело бы естественным развитием событий.

– Эту картину портит только одна крохотная деталь, – сказала Персис. – Ваше алиби. Как вы совершенно верно сказали ранее, вы не могли убить сэра Джеймса.

– Говорю вам, это был я. Я убил его кинжалом, который у меня в трости. Я признаюсь.

– Нет. Этого вы сделать не могли. Но кое-кто еще – мог. Кто-то, кому вы доверяли. Кто-то, чью жизнь мог разрушить шантаж сэра Джеймса.

Персис повернулась к Минакши Рай.

– Это вы его убили, – сказала она мягко. – Чтобы защитить человека, которого любите.

Женщина в черном сари застыла под множеством направленных на нее взглядов. Щеки ее затрепетали.

– Минакши, молчи! – воскликнул Шанкар, глядя на невесту с отчаянием в глазах.

– Ложь, – прошептала она. – Все ложь.

– Минакши!

Но та уже не слушала его.

– Он говорил мне, что, когда после Раздела начались беспорядки, он убил человека из самозащиты. И что он сбежал в Бомбей и сменил имя, потому что никто бы не поверил в его версию. Он говорил, что сэр Джеймс узнал об этом и пытался его шантажировать. Что он нашел его старую фотографию, собрал множество улик и намерен заполучить фамильные сокровища Ади, включая то ожерелье, которое он подарил мне на помолвку. Ади уверял, что этот человек не остановится, пока не разрушит наши жизни. Когда Ади поднялся на сцену к музыкантам, он дал мне эту трость и снова объяснил, что нужно делать. Мы все обговорили заранее. Сначала я отказывалась, но в конце концов Ади убедил меня, что это единственный выход. Я нашла сэра Джеймса. Шепнула ему на ухо, что хочу его и что мы можем уединиться в его кабинете. Я видела, как он на меня смотрел, и знала, что он не станет противиться. Он ждал меня. Не успела я опомниться, как он уже был рядом со мной. Я оттолкнула его и заявила, что хочу в последний раз надеть свое ожерелье. Ади сказал мне, что отдал его сэру Джеймсу. Сэра Джеймса это позабавило, но он сделал, как я просила. Он снял картину, которая висела над его письменным столом, и открыл сейф. Внутри я увидела стопку бумаг. Он вынул ожерелье и надел на меня. Его прикосновения были омерзительны, но отступить я не могла. Я должна была довести дело до конца. Когда все кончилось, он не удостоил меня и взглядом. Его штаны лежали на полу, а он сидел, закрыв глаза, и курил – обнаженный и уязвимый. Я взяла трость и вытащила кинжал. Он открыл глаза, увидел меня и ухмыльнулся. О, что это была за ужасная ухмылка! Он верил, что у него все под контролем и сила на его стороне. Тогда я ударила его кинжалом в горло. Он умер мгновенно. Затем я обыскала сейф. Нашла фотографию Сурата Бакши и материалы расследований сэра Джеймса. Времени искать бумаги, касающиеся Ади, не было. Незаметно вынести все документы я тоже не могла. Поэтому я сожгла бумаги и фотографию в камине. Это заняло всего несколько минут. Потом меня охватила паника. Я захлопнула сейф, даже не потрудившись его запереть, повесила картину на место, вышла из кабинета и присоединилась к празднующим.

Персис прокрутила в уме последовательность событий.

Четыре месяца назад сэру Джеймсу поручили расследовать преступления, совершенные во время Раздела, и предоставили документы, где содержалась вся информация. Читая эти документы, он наткнулся на отчет об убийстве наваба Сикандара Али-Мумтаза. Из этого отчета он узнал о краже бесценных сокровищ наваба, в том числе ожерелья с павлинами.

Вскоре после этого он узнал, что его бизнес в Вест-Индии лопнул и он в долгах, как в шелках. Более того – что он на грани банкротства.

И вдруг – спасительная соломинка. В бомбейской газете он увидел статью и фотографию женщины в ожерелье – том самом ожерелье с павлинами. Вот почему он сохранил эту вырезку. Он проследил историю ожерелья и вышел на Ади Шанкара, владельца клуба «Гульмохар». Затем посетил клуб, подружился с Шанкаром, и в его душе зародились подозрения. Следующим шагом стало путешествие на север, в Пенджаб. Там сэр Джеймс получил показания очевидца, и его подозрения подтвердились.

Далее он отправился в деревню Джаланпер. Он побывал там 25 декабря, и по деревне разнесся слух, что какой-то англичанин интересуется смертью наваба.

Тем же вечером к нему в отель «Золотой храм» явился Мангал – тот самый очевидец. Мангал поведал ему все детали, которые не упомянул в своем отчете, в том числе и имя убийцы наваба: Сурат Бакши.

Хэрриот записал это имя в блокноте, взятом в отеле.

На другой день он вырвал нужный листок и взял его с собой в Джаланпер, надеясь узнать о Бакши побольше. Он посмотрел земельные книги и внес в свои заметки данные участка Бакши. Затем посетил сам участок и обыскал заброшенный дом Бакши. Персис подозревала, что сэр Джеймс искал украденные сокровища: возможно, он решил, что Бакши не смог забрать все с собой, когда бежал из деревни после гибели своей семьи.

Сокровищ Хэрриот не нашел, зато обнаружил нечто столь же ценное – фотографию Сурата Бакши.

После этого Хэрриот вернулся в Бомбей и использовал эту фотографию, чтобы шантажировать Ади Шанкара – человека, в которого превратился Бакши. Он пригласил Шанкара-Бакши на свой бал, чтобы скрепить сделку, полагая, что этот человек полностью в его власти.