Дискуссия затянулась часа на полтора, а когда участникам надоело орать, Сергей решил высказаться. И обратился непосредственно к Хрольву, который в полемике участия не принимал. Сидел на трофейном стуле и делал вид, что мнение товарищей для него важнее собственного.

— Помнишь, конунг, я сказал тебе, чтобы ты принял предложение конунга франков? — спросил Сергей.

— Помню, — кивнул Пешеход. — У меня хорошая память. И еще я помню, что ты говорил о земле. Что конунг предложит мне землю и мне стоит согласиться. Но пока мне предлагают всего лишь принять Христа. Чувствуешь разницу? — Хрольв ухмыльнулся.

Засмеялись многие. Отличный способ сбросить напряжение.

— Раз у тебя хорошая память, Хрольв-конунг, — сказал Сергей, когда хохот стих. — Значит, тебе будет несложно вспомнить, что именно я сказал. Какие слова?

— Ты сказал… — Пешеход поскрёб бороду, потер лоб… — Ты сказал: когда франкский конунг предложит тебе что-то, соглашайся. Сделай это, и получишь в благодарность обширные владения на земле франков.

У Хрольва действительно была хорошая память. Как, впрочем, и у всех, кому приходится запоминать много такого, что в будущие времена можно было зафиксировать на бумаге. Это радовало. А еще приятнее было то, что Сергей сформулировал свое «пророчество» так удачно.

— Разве я сказал, что тебе сразу предложат землю?

— Признаю, ты этого не говорил, — согласился Хрольв. — Но ты мог догадаться, что христиане предложат мне креститься. Они всем это предлагают.

— Зато они не всем предлагают стать франкскими ярлами, — Сергей решил рискнуть. — Только тем, что принял их бога. Иначе здесь нельзя.

— Можно и иначе, — неожиданно вмешался Бьёрн. — Мой дед и его братья завоевали земли англов и саксов без всякого крещения.

— Так то Рагнарсоны, — ухмыльнулся Пешеход. — Сам-то ты не завоевал даже этот город.

Нет, не забыл Хрольв, как его кинул союзник. Не забыл и не простил.

Бьёрн побагровел.

Но смолчал.

Он теперь вечный должник Пешехода.

— Ну да я тоже его не завоевал, — самокритично признал Хрольв. И повернулся к Сергею: — Значит, ты говоришь, что франк даст мне землю? Готов в этом поклясться?

— Зачем? — Сергей пожал плечами. — Речь идет о твоей земле, а не моей. С чего бы мне в чем-то клясться, если в этом нет выгоды?

Присутствующие одобрительно заворчали. Даже Бьёрн закивал. Сергей привел сильный аргумент.

— Коли так, почему я должен тебе верить? — Хрольв недобро прищурился.

— А не верь, — Сергей еще раз пожал плечами. — Я сказал, что сказал. Иногда бывает: я говорю вещи, которые сами приходят в голову. У меня есть знакомый ведун (на нурманском это звучало: тот-кто-знает), его дядя, — кивок на Рёреха, — его зовут Избор, так вот он понимает, что говорит. Я — не всегда. Я же не ведун. Избор сказал: я мог бы стать его учеником, но зачем мне это? Я не хочу быть тем, кто предсказывает конунгам судьбу, я хочу быть тем, кому ее предсказывают.

— А славно сказано! — воскликнул Стевнир. — И я слыхал об этом Изборе. Говорят, он был великим воином, а уж потом стал колдуном. Варт, а может, мне тоже креститься? Даст мне тогда конунг франков здешнее ярлство?

— О тебе я ничего не знаю, — честно ответил Сергей. — Но думаю, когда землю получит Хрольв, он поделится с другом и сделает тебя ярлом.

— Что ж, тогда я клянусь Молотом Тора: как только я стану здешним ярлом, то ты, юный хёвдинг, навсегда станешь моим другом!

— Когда ты примешь Христа, Стевнир, клятва Тора уже не будет иметь значения, — заметил Сергей. — Но это и не важно, потому что я уже твой друг, Стевнир-хёвдинг.

— И ты опять прав, Вартислейв! — Стевнир так воодушевился, что даже вскочил. — Клянусь своей славой, тогда я назову тебя своим братом!

— Как захочешь, так и назовешь, — прорычал Хрольв, недовольный тем, что больше не в центре внимания. — Что мне делать? Принять Христа или драться?

— Соглашайся, конунг, — сказал Стевнир. — Попасть в Валхаллу — это славно, но я бы еще пожил ярлом в стране, где даже козы размером с наших йотландских коров!

Сергей посмотрел на Хрольва и вдруг понял: тот все уже решил.

Вот только что он решил?

— На переговоры со мной пойдут… — Хрольв почесал лохматый затылок, оглядел присутствующих. — Ты… — Палец Пешехода ткнул в грудь Стевнира, — ты, ты и еще ты… И ты! — палец указал на Сергея.

Тот, впрочем, даже не сомневался, что попадет в список.

А вот Рёреха Хрольв не выбрал. Хотя княжич был вождем нескольких кораблей, непосредственным начальником Сергея и вдобавок родичем Пешехода.

А еще Сергей готов был поставить гривну серебра против горстки дирхемов, что у великана был план. Он даже не исключал, что громадина-конунг уже обо всем договорился с Бургундским, а это обсуждение, оно так, чтобы народ не подумал, что лидер не уважает его, народа, мнение.

Нет, все же удивительно, что в этой огромной башке, больше похожей на волосатый ледниковый валун, спрятан такой изощренный ум.

Сергей ждал герцога Ричарда Бургундского со свитой, но они пришли все, все благородные франкские лидеры. Все четверо: король, герцог и пара графов, которые мало чем уступали и герцогу, и королю. Еще — два епископа. Нет, один даже архиепископ.

Пешеход возвышался над французами, как верблюд над охотничьими лошадками. Огромный, косматый, со следами старой крови на рукавах рубахи. А вот кольчуга его блестела, отдраенная, наново смазанная и чертовски дорогая даже на вид. Воин, что тут скажешь.

А сказал он то, что воину и положено сказать в подобном случае.

— Боятся меня, — бросил Хрольв Стевниру по-нурмански. — И правильно.

Сергей не сказал бы, что французы боялись. Опасались, да. Не более.

Собственно, он сам тоже опасался. Такие встречи — всегда риск. Вырезать разом все командование противника — такое искушение. Вот почему всегда очень тщательно согласуется и численность охраны, и место встречи.

В данном случае кое-какие договоренности были нарушены. Например, расширившимся составом французской «делегации». Но по тому, как держались французские лидеры, Сергей понял: резать северян они не планируют. Все спешились, даже Карл. И встали