Шрифт:
Закладка:
В этой возвышенной риторике Ворошилова отражались масштабные художественные и политические амбиции телеигры. Внутренне «Что? Где? Когда?» описывалась как пропаганда не только превосходных интеллектуальных качеств советской молодежи и саморазвития в этом направлении, но также и командной работы и обсуждения776. В своих текстах о передаче Ворошилов подчеркивал, что игра проверяла не просто эрудицию, а нечто гораздо большее. Вместо того чтобы сосредоточиться на узких фактических знаниях, в которых человек с определенным образованием имел бы преимущество, вопросы должны быть «рассчитаны на кругозор нормального человека „из толпы“. Вопросы… должны помочь такому человеку поверить в свои силы, убедить его в том, что, обладая минимумом фундаментальных знаний, он может… решить любую проблему, которую ставит перед ним жизнь»777.
Более того, в отличие от «А ну-ка, девушки!» и «А ну-ка, парни!», игра «Что? Где? Когда?» не была серией отдельных состязаний в отдельных навыках, а проверяла сразу все способности и таланты игрока. По мнению Ворошилова, в этом смысле она отвечала условиям жизни начала 1980‐х, когда стремительно возрастали коррупция и политические интриги778. В 1982 году он отмечал, что «деловые игры» приобретают все большее значение, а сама жизнь требует максимального мастерства и готовности к конфликтам.
Как же человек может… научиться моментально реагировать на ту или иную неожиданно возникшую жизненную ситуацию? Как может научиться держать в боевой готовности все свои чувства и способности и тут же включать их в работу? Как в конце концов он может объективно познать себя, свои возможности, свои сильные и слабые стороны, проверить, на что он вообще способен? <…> Процесс воспитания, раскрытия в человеке этих необходимых жизненных качеств, по-моему, и есть сверхзадача каждой большой игры779.
Вот почему, утверждал Ворошилов, телеигра должна как можно адекватнее отражать реальную жизнь, чтобы служить «генеральной репетицией» самой жизни780.
Целиком сконструированная в перспективе советского человека, преследующего личные цели во враждебной среде, представленная Ворошиловым в «Что? Где? Когда?» версия советской жизни существенно отличалась от той, что каждый вечер описывалась в программе «Время»781. Более того: это была жизнь в таком мире, который казался отличным от советской жизни, как она понималась в советской идеологии. Программа снималась не в театре или на стадионе, как большинство других советских телеигр, а в баре телецентра «Останкино». В 1983 году она переехала в полуразрушенный бывший дворец на улице Герцена782. В обоих этих местах обстановка могла отсылать как к западному капиталистическому миру, так и к дореволюционной России, не в последнюю очередь потому, что декорации больше всего напоминали казино. Знатоки собирались, словно за игорным столом, вокруг колеса рулетки, а вокруг них толпились члены других команд, работники телевидения и немногочисленные зрители, желающие понаблюдать за происходящим. В зале царил полумрак и, начиная с сезона 1979 года, звучали живой джаз и музыкальные интерлюдии в исполнении популярных коллективов, включая советскую рок-группу «Машина времени» (1982)783.
Ворошилов также делал все возможное, чтобы подать в привлекательном виде скромные призы – книги, обычно представлявшие собой красиво переплетенные издания дореволюционной литературы или научной фантастики, которые было трудно достать в магазинах, но которые тем не менее полностью соответствовали нормам советской телеигры784. В отличие от «А ну-ка, девушки!» или «Аукциона», в «Что? Где? Когда?» не было ни плохо мотивированной раздачи крупных предметов домашнего обихода, ни утешительных призов для проигравших; призы предназначались только для победителей, и их торжественное вручение демонстрировалось в мельчайших подробностях. В 1985 году были введены небольшие некнижные призы, в том числе связанные с телеигрой сувениры, но и до того Ворошилов изо всех сил старался сосредоточиться на призах и процессе их вручения. В финальном турнире 1984 года победивший знаток или телезритель проходил в сопровождении нескольких празднично одетых музыкантов по длинной дорожке к сверкающей новогодней елке, увешанной книгами, из которых он или она тщательно выбирали свой приз, при этом их лица и книги снимались на камеру крупным планом.
По сути, атмосфера и обстановка игры не были чем-то необычным для советского телевидения конца 1970‐х – начала 1980‐х годов785. Не был необычным и акцент на конфликте, открытом повествовании и героях, чья судьба не была предопределена: эти элементы были знакомы по зарубежным новостям и спорту, занимавшим все большую долю советской телевизионной сетки в годы перед Олимпийскими играми 1980-го, а также по многим другим формам соревнований и испытаний, составлявшим значительную часть советской повседневной жизни.
Между тем, как и в других телеиграх, театральность и тематика игры – в данном случае не только знания, но и здравый смысл, и дискуссия, и поиск решения – делали более яркой параллель с политическим миром. Центральная тема игры – необходимость нового типа командной работы и гибкого руководства, позволяющего учитывать индивидуальный вклад и признавать заслуги участников, – отражала важнейшее внутреннее противоречие советской жизни после Сталина: противоречие между коллективными обязательствами советского общества – с одной стороны – и проблематичным и ограниченным пространством для индивидуальных устремлений и саморазвития, признанным при Хрущеве, – с другой786. Как и КВН в свое время, игра «Что? Где? Когда?» проводила вполне явные параллели между своим устройством и советским политическим миром. Инструкции по созданию команд, составленные Ворошиловым для местных клубов «Что? Где? Когда?», показывают, что знатоки должны были служить примером интеллектуальных и этических ценностей и тем самым неявно контрастировать с партийным официозом: любой, кто был склонен к самовлюбленному разглагольствованию или демонстрации нахватанности, должен был немедленно исключаться. Поскольку знатоки в этом смысле представляли собой своеобразную альтернативную элиту, возможно, не случайным было то, что Ворошилов и его команда экспериментировали при их отборе и определении капитанов команд с применением психологических тестов, подражая методам элитных военных и полицейских сил787.
В то же время игра постоянно «инсценировала» уязвимость своих игроков. В
