Шрифт:
Закладка:
Чихирин нередко рассказывал разные случаи и приключения из своей жизни. Вращаясь около бояр, которым продавал, менял, а то у них же и покупал книги, он говорил, что бояре любили книжников, как людей, полезных для науки. Летом он путешествовал, не за границу, разумеется, а по московским окрестностям, начиная с Ходынки, где его покупателями являлись по большей части офицеры, заходил во Всесвятское, Петровский парк, Петровско-Разумовское, а то в Останкино, Сокольники и т. д. Накладет, бывало, в мешок пуда три товара литературного содержания, вроде сочинений Загоскина, Булгарина или переводов Вальтера Скотта и других. Наберет больше таких книг, цена которым назначалась до 3 рублей, а продавались они копеек по 75, даже по 50. В то время не знали так называемую скидку процентов. С великим терпением таскал он эту литературу на своих плечах, хотя бывали дни и без почина. Но если попадет на местечко, где есть книги, то уж здесь он поработает. Встречались ему и старые библиотеки, где он наменяет, продаст и накупит товара почти на весь год. Попадались ему и книги наследственные; тут он тоже не зевал. То время было золотое по части редких книг. Случалось, что наследники меняли настоящие редкости, новиковские мистические издания, или Вольтера, Руссо прошлого века, даже с гравюрами, на товар чихиринский. Нельзя не вспомнить, что в то время о немецкой литературе почти и помину не было, тогда как Пушкин, Лермонтов ценились десятками рублей, а «Мертвые души» Гоголя доходили до 50 рублей. Последние составляли чистый клад для торговцев. В то же время были в большом ходу и рукописные сочинения. Иван Андреевич хорошо знал свой товар, любил читать и даже знал наизусть почти всего Рылеева. Память у него была прекрасная, и когда разговорится — слушать хочется. Несмотря, однако, на свое знание товара, с ним все-таки случались и промахи. Он не мог, конечно, равняться с такими книжниками, каковы, например, были на Никольской. Там были настоящие профессора своего дела. Например, Иван Григорьевич Кольчугин,* в особенности по части русских книг, а не то Андриан Федотович Богданов. Последний разбирал книги на всевозможных языках.
Здесь невольно вспомнишь об оригинальных объяснениях Кольчугина с своими покупателями.
Какой-то гимназист спрашивает у него учебник, кажется географию Ободовского. Кольчугин подает ему. Осмотрев книгу, гимназист замечает Кольчугину, что в книге нет конца.
— До конца-то никогда не доучивают, — наставительно возражает продавец.
В другой раз тоже кто-то из учащихся, спросив грамматику Греча или Востокова, объясняет Кольчугину, что он дал слишком старое издание.
— А ты выучи прежде старое, — авторитетно убеждает Иван Григорьевич.
Постоянное вращение около книг и их потребителей развивало во многих книжниках любознательность, а вместе с нею и любовь к театру, чему особенно содействовали добрые отношения к букинистам таких лиц, как Верстовский, Загоскин* и другие, снабжавших их марками или билетами для входа в театр. У Свешникова был приказчик Порывкин, до того пристрастившийся к театру, что ходил даже спать на галерку, зная, что капельдинер его разбудит, когда нужно.
И мой герой Чихирин, как ценитель поэзии, иногда не отказывал себе в удовольствии. Путешествуя по дачам, навещая своих бояр, он не стеснялся последних, да и они не отказывали ему в его отдыхе с дворовыми, с которыми он обедал, а то и ночевал. Случалось, что Чихирин целый месяц не возвращался к своей старухе. Это бывало в дни запоя, которому был подвержен Иван Андреевич. В этих случаях он вооружался прежде всего, по его выражению, «политической экономией», крепко памятуя, что по откупным порядкам водка стоила в Москве 10 копеек, а во Всесвятском — 7 копеек шкалик. Эта 30-процентная экономия и задерживала его надолго вне Москвы. К нему же присоединялись в это время и другие московские букинисты — Николай Небесный, Романчик и Назар Иванович Крашенинников. Эта дружная компания до тех пор хороводилась, пока хватало денег, а как израсходуются — опять навещают бояр, от которых иногда и гонку получали, потому что наберут от них разные комиссии, тем нужны книги, а эти никак не могут доставить им ни книг, ни денег. После хорошего загула Иван Андреевич отправлялся пешком к Троице, по возвращении откуда прекращал запой на целый год.
Одно время Иван Андреевич торговал близ театров, у дома Челышева, на приступке. Здесь он, со свойственною ему точностью, аккуратно рассчитывал, по близости театров и университета, на проходящую публику более аристократического пошиба и надеялся на хороший барыш. И действительно, случалось ему продавать рублей за 15 какую-нибудь редкую книгу («Духовный рыцарь», например), приобретенную им копеек за 30.
Само слово редкость имело в книжном мире какое-то особенное значение. Я не удивлялся, что лица образованные, привилегированные по своему положению, приобретали разные редкости, но странно, что у того же Крашенинникова, о котором была речь выше, покупали гостинодворские купцы, секретно прятавшие этот товар в амбарах или дома. Слова «масонство», «масонское» действовали с большою увлекательностью на покупателей. Крашенинников был хороший мастер убеждать своих клиентов, описывая им историю происхождения книги, ее судьбу, содержание, редкость и пр. И точно, когда послушаешь разговоры между любителями, то как-то невольно и сам увлекаешься книгою. Действительно, золотое дело. Вот почему и бояре наши с удовольствием проводили время с букинистом и, не обращая внимания на его костюм, приглашали его в кабинет или библиотеку, где букинист многому учился и где встречал такие издания, которые едва ли удавалось ему еще где-нибудь видеть в другой раз. В свою очередь и любители книг от букинистов тоже черпали сведения, у кого из них что имеется по книжной части, чем и руководствовались при обмене дублетов и покупке редких книг.
В то время помещики и другие более или менее состоятельные лица не делали публикации о продаже своих книг. Эта операция производилась много проще. Когда какой-либо любитель изменит почему-нибудь свой взгляд на собственное книгохранилище, то свалит, бывало, в кучу весь ненужный ему хлам и позовет излюбленного им букиниста — приходи, мол, посмотри. Вот уж тут последнему чистое раздолье, покупает, как ему хочется. Бывало и так, что целая компания букинистов сойдется в одном доме для покупки книг; один дает одну цену, другой — другую и т. д., а приобретя товар, стащут его к Кольчугину или Богданову, продадут там и делят деньги между собой поровну.
Один
