политики, я не возьмусь. Это была культура, основанная на нацистской идеологии, настаивающая на своей исключительности и превосходстве по отношению к культурам других народов мира. А среди ее представителей были такие мастера, как Р. Штраус, Г. Грюндгенс, Г. Гауптман, М. Хайдеггер и, к сожалению, немало других. Нацистская идеология была осуждена Нюрнбергским трибуналом, предана проклятию человеческим сообществом. А как быть с немецкой культурой тех горьких лет?..

Понятно, что нацистская Германия – особый трагический случай в истории мировой культуры. Но вспомним, что писали не самые последние европейские литераторы накануне Первой мировой войны, как, занимая националистические позиции, они стравливали народы Европы, и вопрос о том, является ли культура инструментом противостояния антисемитизму, ксенофобии, расизму, обретет новый смысл.

Понятие глобализации вовсе не изобретение XX и XXI веков. Но именно в новые и новейшие времена в процессе формирования буржуазных государств с особой остротой по сей день встает вопрос национальной идентичности. Гражданские универсалии оказываются недостаточными для самоопределения конкретного человека. Даже в США, где, казалось, все народы и расы переплавились в одном плавильном котле, вопросы национального многообразия вновь оказались в повестке дня. Образовавшиеся после распада СССР, Югославии, Чехословакии государства сосредоточились на утверждении своих национальных корней, что связано в первую очередь с языком как важнейшим системообразующим элементом культуры. Отстаивая свои национальные особенности, деятели культуры порой забывают об общечеловеческих ценностях, о гуманизме как важнейшем фундаменте человеческого общежития. Голос крови в пору кризиса идеологий оказывается важнее голоса разума и этического чувства. Можно сказать, что национализм – враг национальной культуры, но это утверждение, увы, может быть опровергнуто немалым количеством примеров. Горько, но факт: на определенных этапах национального развития культура может отстаивать лишь ценности определенного этноса. Не исключаю, что эти этапы будут преодолены в последующем, но какое историческое время будет необходимо?

Ведь не случайно Франсуа Эли Жюль Леметр справедливо полагал, что «терпимость – это трудная добродетель, для некоторых труднее героизма».

Ноябрь 2018

По образу и подобию

25 октября в столице Азербайджана откроется VI Бакинский международный гуманитарный форум, идею которого в 2010 году одобрили президенты Азербайджана и России – Ильхам Алиев и Дмитрий Медведев. За восемь лет этот форум стал авторитетной международной площадкой, где для обсуждения актуальных проблем современного бытия собираются видные государственные и общественные деятели, духовные лидеры, известные деятели культуры, науки, образования, нобелевские лауреаты в различных областях знания.

Предстоящее высокое собрание в Баку не станет исключением. Его сквозная тема – «Формирование нового мира и нового человечества: креативность и развитие человека».

Сама постановка вопроса потребует серьезного внимания не только к актуальным проблемам, которые неизбежно поглощают энергию и время всех участников дискуссии, но и углубленного погружения в прошлое, равно как и попытки предугадать тенденции грядущих эпох.

Надо отдавать себе отчет в том, что создание нового человека и человечества – задача в высшей степени амбициозная. И многократно заканчивавшаяся поражением тех, кто брался за ее решение. Само понятие несовершенства человека – сакрально. И одновременно в высшей степени противоречиво. Ведь Бог сотворил человека «по образу Нашему и по подобию Нашему…». При этом он был создан «из праха земного», и Господь «вдунул в лице его дыхание жизни…». Тема отлучения от Бога – ключевой трагический сюжет всех религий, признающих Ветхий Завет. И, как ни парадоксально, для богоборческого сознания этот сюжет не менее важен и исполнен драматизма.

Система запретов, табу, которая есть в любой религии и любой культуре, – мощный инструмент влияния на человеческое сообщество. «Культура начинается с запретов» – эти слова Юрия Лотмана опираются на тысячелетние традиции. Запреты – это древнейший способ сформировать ценностно ориентированного человека, оградив его, если угодно, от самого себя, своих саморазрушительных инстинктов, которые нередко обрушиваются на окружающий мир. Сформировавшиеся системы запретов, минимальной из которых в современном государстве является право, – это, по существу, выражение недоверия человеческой природе, которую многие считают либо этически нейтральной, либо агрессивной. Помню, сколько дискуссий вызвала появившаяся полвека назад статья выдающегося советского генетика Владимира Эфроимсона «Родословная альтруизма» (впоследствии он написал книгу с таким же названием). Идея врожденной человеческой доброты оспаривалась не только официальными и официозными марксистами, настаивавшими на решающей роли социальной среды в формировании личности, но и представителями биологической науки, полагавшими, что тонкий цивилизационный слой скрывает рвущуюся наружу природную тягу к агрессии и жестокости.

Дуализм человеческой природы, борьба духовного «верха» и материально-телесного «низа» по сей день составляет волнующую драму бытия, которая на протяжении всей истории человечества является предметом не только интеллектуальной рефлексии, но и эмоциональных взрывов. Увы, мы все реже и реже повторяем строки Софокла: «Много есть чудес на свете. Человек их всех чудесней!..» – и стесняемся лишний раз процитировать знаменитую «Речь о достоинстве человека» Джованни Пико делла Мирандолы (1496). Опыт XX и XXI веков с особой настойчивостью заставляет усомниться в правоте утверждений о том, что «человек по природе добр». Впрочем, и в эпоху Возрождения, которая заново открывала доблесть человеческого бытия, существовало понимание определенной опасности отсутствия правил и регламентов. Не случайно девиз Телемской обители, которую создал Франсуа Рабле в «Гаргантюа и Пантагрюэле», – «делай что хочешь» – был ограничен множеством условий, связанных с происхождением, образованием и т. д. А Томмазо Кампанелла, автор знаменитой утопии «Город Солнца», настроен куда критичнее: «Люди порочные по природе работают хорошо только из страха перед законом или Богом».

В истории Нового и Новейшего времени было несколько в высшей степени рискованных попыток переделать человеческую природу. Одна из них выпала на жизнь всех тех, кто жил в России с 1917 по 1991 год. Создание «советского человека» было грандиозным утопическим экспериментом, который провалился сам по себе и повлек за собой крушение огромной советской страны. Многим, даже в высшей степени прозорливым людям казалось, что человек не в состоянии осмыслить и эмоционально обжить стремительно меняющийся мир. У А. Платонова в наброске «Человек, который будет…» разворачивается именно эта мысль: «Вышло, что человек, трудясь над переделкой мира, забывал параллельно переделывать себя. Поэтому великое естествознание шло человеку не в пользу и в спасение, а в погибель. Пример этому война 1914 года». И хотя мы найдем немало утверждений, будто советский эксперимент по созданию нового человека принес ожидаемый результат и на свет появился некий «хомо советикус», с этим трудно согласиться. Будь эксперимент действительно удачным, Советский Союз не развалился бы с такой скоростью, его должна была бы спасти новая историческая общность – советский народ, о формировании которой КПСС объявила в 1975 году. Но этого не произошло. История пошла другим путем. В вузовском курсе «Сопротивление материалов», по