Шрифт:
Закладка:
Да вот в 16 лет сильно ее к парням потянуло. Я и так и сяк. И строжила, и не пускала. А она нет — нет, да придет под утро. Петя даже ремня давал, так она три дня у подруг пряталась. Так в 18 лет и замуж выскочила. Мы сильно не противились. Лучше уж в семье, чем по рукам. Вышла за молдаванина. Семья у него, мама с папой, в селе молдавском. Богато жили. Муж Анжелин на стройке мастером работал. Комнату снимали. Харчи его мать из деревни возила. Всё было хорошо.
Привет от Горбачева
Да вот перестройка подошла. К началу девяностых уже раздрай пошел на национальной почве. Стали и родичи молдавские на нас волками смотреть. Инородцы, мол, нам хозяевам вздохнуть не даете. Откуда что взялось. До того дошло, что развелись. Как я Анжелку не умоляла покориться, не выступать, куда там. Да еще думаю, что развелась она не из — за политики. Не догуляла. После развода, как с цепи сорвалась. Я на пороге ложилась, чтоб на ночь не уходила, переступит, да еще дверью хлопнет. Не могла без «этого». Хорошо хоть не родила.
А тут и голодуха, и разруха подоспели. Как молдаване с Приднестровьем да с Россией разругались, так и пошло — в магазинах шаром покати, зарплату по пол — года не платят. Выживай, как хочешь.
Стала я в Румынию да в Польшу челночить. Туда прешь сумки с товаром. Больше металлическую посуду, утюги, фотоаппараты. Там постоишь дня два, продашь. Набираешь, что там подешевле. В основном, одежду, обувь, косметику. Опять, как верблюд, обратно. В Кишиневе дня три на базаре постоишь. Продашь. Денек домашние дела поправишь, и опять поехала.
Анжелка, пока я ездила второй раз замуж выскочила. Я уже не встревала. Только поплакала, когда его увидела. Горе одно — худое, длинное, волосы до плеч. Фотограф. Сняли комнату. Кое-как жили. Я, конечно, помогала. А сколько там поможешь с этой торговли!?
Года не прошло, как Анжелка домой пришлепала. Не буду с ним жить. Наркоман оказался. А она, дура, не распознала. Ей лишь бы в постель волок. Даже развестись не успела. Посадили его. Три года дали. Слава Богу, детей не завела. Хватило ума!
Тут и Петр работу потерял. Завод приватизировали. Всех уволили. Перебивался по соседям, кому чего починить, да на жигулях бомбил. Я своей торговлей всех тащила.
Стою однажды на базаре. Продаю. Знакомая рядом, вместе на закуп ездим. Стоим рядом, если надо отойти, другая присмотрит. Друг с другом делимся горем своим. Так она и говорит, что ее дочка Наталка на Кипре устроилась. В ресторане официанткой. Уже два месяца работает. Даже матери 100 долларов на днях прислала. Может, и твою Анжелку возьмут? Спросить? Ну, я согласилась, всё равно без дела сидит.
Через неделю тетка эта принесла новости. Наталка с хозяином переговорила. Возьмет, сказал. Пусть едет. Надо то — то и то — то из документов, и что б на английском болтала. Ну, мы всё, что надо оформили, собрали, на последние деньги билеты купили. Поехала. Позвонила через три дня, что устроилась. Работа тяжелая с 12 дня и до полночи. Живут с Наталкой. Платят за комнату пополам. Жаловалась что жарко, а так ничего.
У меня от сердца отлегло, устроила дочку. К тем временам уже половина молдаван по заграницам работала.
Кипр остров маленький. Но люди живут
А тут звонит моя Анжела и совета просит. Говорит, что один солидный человек зовет ее к себе жить. И можешь, говорит не работать. Вроде жены. Потом я уже у нее подробности узнала, когда в Кишиневе встретились. Но это потом.
А тогда дело было так, Анжелка это как в театре представила нам с отцом:
— На третий день моей работы в этом ресторане, там он таверной называется, приходит солидный и постоянный клиент. Дядечка за сорок. Одет в деловой костюм. Видно, что богато. С хозяином говорит на английском. Заказал. По сторонам зыркает. Меня увидел и хозяину говорит, что пусть вот эта — на меня показал — мне подаст. Хозяин говорит, не ее, мол, столик. Этот напоминает, что он постоянный клиент, часто сюда ходит, да и друзей водит и деловых партнеров, а ты мне в пустяке отказать хочешь? Хозяин сдал назад, только, говорит, она новенькая. Вдруг что не так? Этот успокоил, ничего, пусть несет. Нагрузили мне поднос полный. Иду. Столик далеко да ещё на приступке. А я на каблучищах — хозяин велел. Вот и растянулась в проходе во весь рост! Грохот, посуда побилась. Стукнулась сильно да еще последние колготки на коленях разодрала! Так обидно стало, что я на всю таверну и раскричалась, где я этого посетителя вместе с хозяином видала. Ну, по — русски, конечно, со всеми подходящими словами для этого случая! Откуда же мне знать, что этот клиент из наших.
— Хозяин бегает вокруг, перепугался, извиняется. А этот ржет. Понравилось ему, как у меня юбка задралась да как я матом всех крыла. Хозяину сказал, чтобы не волновался. Мне встать помог, за свой стол усадил и велел вина для меня подать, чтобы успокоилась, и зеленки для коленей. Стал спрашивать, что да как. За убытки, что я побила, заплатил. Дал мне на чай после обеда, а вечером заехал и пригласил в гости. Хозяину тоже заплатил за то, что я смену не доработала. Квартира у него съемная. Но пять комнат. Меблировка шикарная. А я уже месяц как без мужика, и не ломалась.
Вот такая была история с моей Анжелой. Я подумала и говорю, что ты не девочка, два раза уже замужем была. Почему не пожить по человечески. Анжелка сказала, что с ним договорилась переселиться только с подружкой Наталкой. А то он всё на работе, то и в командировке. А им вдвоем веселей. Он и на это согласился. Видать хорошо ему Анжела пришлась по всем статьям.
А через два месяца звонит. Он меня замуж зовет. Что делать. Тут уж я сказала, что подумаю пару дней. И ты, Анжелка, пока ответ не давай. Раз так, думаю, карта легла, надо о будущем думать, не прогадать. Как там дальше будет, неизвестно. Захочет и разведется. Не босой же от него уходить. А мужик, видимо, хорошо на Анжелкины прелести подсел. Ай, была — не
