закраске лица. Как это сделать? Филипп иногда подмешивает тёмные краски, чёрную или синюю. А когда делает слой краски толще. Кстати, почему он такой инвалид в художественном деле? Одно умеет, другое нет.

— Пробовал учиться на художника, — отвечает Филипп, — но не судьба. Таланта нет. Не переживаю, всего лишь хотел театру помочь.

— Осталось надпись сделать, — Филипп вместе со мной осматривает картину. — Можем сами, если тебе некогда. Тут проще.

Видел, как выглядит это их «проще». Размечают линии, буквы почти по линейке вычерчивают.

— Нет уж, — не соглашаюсь категорически. — Где тушь?

Больше времени ждали пока краска высохнет. Феном картину обдували. Надпись сделал с восхитившей Филиппа и заглянувших к нам девчонок скоростью.

Получив положенные благодарности, ухожу в музстудию. На очередную репетицию, здесь неплохой ансамбль сложился. Начинаются каникулы, можно даже домой уехать. Но не хочется. Только недавно оттуда, Новый год опять же удалось среди друзей встретить. Далеко не всем, кстати, такое удалось. Даже тем, кто недалеко живёт.

25 января, суббота, время 16.35.

Актовый зал МГУ.

Отыграл старый репертуар, который заходит здесь на ура, как новый. Находиться и солист, который исполняет «Дороги». До нашего Эдика не дотягивает, но гербовая бумага не всегда под рукой. Эдик, кстати, сходит с дистанции. Ломка голоса у него началась. Писец поющему котёнку. Умение петь никуда не денеться, но будет ли потрясать голосом — большой вопрос.

Новинка — Lily Was Here: https://youtu.be/86BmSaXZMHw

Авторство уступил Юне Ким, она денег загребёт, я тупо не смогу. У нас такой инфраструктуры даже нет. Уступил с правом своего исполнения в любых целях.

Зал, заполненный едва на три четверти, давно у меня в кармане. Золотое облако над залом усиливается вдохновенными трелями моей чудесной трубы того же золотого цвета. В зале преподаватели, работники университета, аспиранты, студенты не из простых. Студсовет, видел парней из редколлегии газеты.

Всё. Отыграл. Ещё не истаяло золотое облако, как я откланиваюсь. Дальше буду смотреть концерт из зала. Приходится выбираться из-за кулис наружу и входить в зал оттуда. С галереи, ведущей на балконы. Приметил там местечко.

У-п-с-с-с! Меня не пропускает студенческий же пикет.

— Только для преподавателей и специально приглашённых! — Непреклонно заявляют мне строгие старшекурсники с красными повязками.

— Я — исполнитель! — Это возмутительно! Самого Витю Колчина не пускать! Совсем охренели?

— Порядок для всех один. Приглашение есть? Нет? Вали отсюда!

Сваливаю. Ладно, я вам припомню. За километр меня узнавать будете. Узнавать и сразу кланяться. Униженно и подобострастно. Методично обхожу все входы, и меня отовсюду гонят. Это даже приводит меня в восхищение. Есть ещё люди в русских селеньях, приверженцы порядка и защитники регламента. Предъявление саксофона в качестве пропуска не прокатывает. Ужо я вас прокляну. Попомните Витю Колчина.

В общежитии меня берёт в оборот редколлегия и тащит в корпус рисовать газету. Главный персонаж — страшилище с телом варана и головой студента-обалдуя. На длинном хвосте — длинный список хвостистов. На двух хвостах. Задумываюсь, почему только двух, и тут же догадываюсь: за три хвоста отчисляют без разговоров. Строгие преподы в инквизиторских колпаках предъявляют: «Или сам хвосты сбрасывай или отрубим. По самую голову».

— Пошли нафиг! Я этого рисовать не буду! Откуда здесь моя фамилия? Чозанафиг⁈ — На этом цензурные или почти цензурные слова заканчиваются, а обсценный фонтан добропорядочно прикрываю. Всё-таки в МГУ нахожусь. Цитадели, так сказать, науки и культуры. Бросаю карандаш и отхожу от ватмана, расстеленного на большом столе.

Парни растерянно переглядываются.

— Данные в деканате дали, — говорит Валера Одинцов. — И из деканатов других факультетов. Сам удивился, думал, может, однофамилец… какой-нибудь Вовка Колчин.

Да, там не полное имя, одной буквой обозначено.

— Нет у меня на курсе однофамильцев… — бурчу недовольно. Мне задают обидный вопрос:

— А ты точно всё сдал?

Не отвечаю. Просто ухожу, состроив оскорблённый вид. Не потому, что реально по-детски обиделся, мне надо до комнаты своей добраться. Через полчаса возвращаюсь, бросаю на стол зачётку. При себе ведь таскать её уже ни к чему. Сессия закончилась.

— Смотрите, если не верите.

— Да верим, верим… — говорит Одинцов, но в зачётку заглядывает. — Ого! Да ещё одни пятёрки!

— Следующую страницу откройте, — спокойно советую любопытным. — И ещё одну.

— Ты до какого курса сдал? — Ошарашенно спрашивает Коля, подвизающийся на текстах.

— Пока до второго. Хочу английский ещё сдать, но не разрешают.

Газету всё-таки рисую. Разумеется, без своей фамилии.

26 января, воскресенье, время 16.05.

Актовый зал МГУ.

Вот теперь зал набит битком. Вход для всех студентов, но не всех факультетов. Все не поместятся даже с учётом того, что многие не придут. Москвичи, избалованные столичными возможностями. К примеру, можно известных певцов и музыкантов послушать в ресторанах, а не только на многочисленных площадках. Так что родную студенческую самодеятельность клюнут не многие.

Да, так и есть. Гляжу в зал, вместимостью пятьсот-шестьсот мест, свободные места есть. Редкими вкраплениями, всего с дюжину, но есть. Так что до аншлага мы не дотягиваем.

Ансамбель наш тем временем располагается на сцене. Хорошо мне, саксофонисту. Пришёл с футлярчиком и всё. Гитаристу неплохо, бандуру свою на плечо и вперёд. А барабанщику? Без помощников не обойтись.

Я напросился на приветственную речь студентам нашего и братских факультетов. Мехмата, ВМК, физиков, геологов. Мне радостно разрешают. Официоз никто не любит, потому дали лимит в пять минут.

— Поздравляю всех с окончанием сессии, — начинаю предельно развязным тоном, и на этом официальная часть заканчивается. — А теперь попрошу уйти. Нет, не тех, кто отрастил хвосты, это пустяки, дело житейское. Но тех, кто вчера не пустил меня на концерт, в котором я сам принимал участие, как музыкант…

На меня с испуганными лицами начинают шикать соратники по ансамблю и другие официальные лица.

— Натуральное безобразие и волюнтаризм, вот что это такое, — продолжаю разглагольствовать, клеймя позорное происшествие, — Формализм и бюрократизм проявили старшекурсники у входов в зал. Узнаю ваши фамилии и официально запрещу, то есть, запретю… короче не пущу на свои концерты. Прошу студсовет обратить внимание на это безобразие.

Зал начинает хихикать, мои временные недоброжелатели за занавесками притихают.

— У меня длинные руки, — устрашающе раскидываю конечности, расстопырив пальцы, — я вас везде достану, настигну, и да покарает вас суровая рука ваших же товарищей.

Прикрываю микрофон рукой и шёпотом отдаю короткую команду ребятам. Выскакивают на сцену двое самых крепких и с криком «Да хватит уже! Достал ты уже всех!» за шиворот, как щенка, уволакивают меня со сцены. Успеваю крикнуть в оставляемый микрофон:

— Моя месть будет ужасна, так и знайте!

Не сказал бы, что это вызвало громовые раскаты хохота, но оживление и смех были. Хорошая импровизация это хотя бы немного подготовленная импровизация. Настраивание зала на внимание большое дело, между прочим.

А потом я ударил по зрителям саксофоном и зал замирает. Зря что ли я так долго тренировался?

Никто, кстати, не вышел. Хотя пару человек заприметил. У меня хорошая зрительная память и месть моя будет страшна. Впрочем, я это уже говорил.

Вечерком неожиданно нахожу продолжение лёгких не опасных для жизни приключений частично корейской девицы. Залип почему-то, хотя чтиво несерьёзное. Главгероиня не Юна Ким, но чем-то похожа: https://litsovet.ru/books/981137-shag-tretiy-prizovoy

Глава 16

Недоразумения и неожиданности

27 января, понедельник, время 09.05.

МГУ, учебный корпус ФКИ.

— Не, ну достали вконец! Сколько можно шутить так однообразно! — стою и возмущаюсь у стенда недалеко от деканата. На нём вывешивают расписания, объявления, приказы всякие, касающиеся студентов. И вот висит список задолжников, которые не сдали экзамены вовремя. Список возглавляет моя фамилия.

Совсем охренели! Решительно захожу в деканат.

— Наталья Борисовна! Объясните мне, ради всех святых покровителей всех наук, что делает моя фамилия в позорном списке хвостатых?

Похлопав ресницами для порядку, — раз они есть, ими надо иногда погонять ветерок, — секретарша даёт резонный и непробиваемый ответ:

— Какой список мне принесли, такой и напечатала. Подпись декана, печать, всё на месте. Ну вот!

— Никакого «вота» не вижу! — не соглашаюсь. — И знать ничего не хочу! Я всё сдал, а где у вас сбой в документах — не моё собачье дело.

— Зачётку покажите, — ко мне