Шрифт:
Закладка:
Умышленно не убивал. Ну, старался не убивать. У них и так от вибраций моего панциря ноги подкашивались, руки тряслись, нутро холодело, а мысли в голове цепенели.
А тут и ребята к веселью подоспели. Они – мои! Мною меченные! Их мои потуги панические просто не берут. Иммунитет у них. Привитый.
А вот серо-чёрные дрогнули. Подоспевшая им на подмогу конница нарвалась на невидимую, но непреодолимую стену, что я выставил у них на пути.
Лошадку жалко! Конь их фронтмена размозжил себе голову об нематериальную стеклянную стену. В другое время я сказал бы, что мозги и кровь, повисшие на плоскости воздуха, выглядят пафосно. В другой раз скажу. Не в этот раз.
– Пошли все в звезду! – кричу я, взмахивая руками, будто этим взмахом прогоняю конницу. И, правда, побежали. Ещё бы они не побежали! Как бы мужественны и дисциплинированны не были эти бойцы, а психическое оружие подлое и коварное! Даже покалеченные люди, без моих меток на груди в ужасе сучат ногами, пытаясь уползти.
Снимаю панику. Хватит!
Стоим на вершине, среди копошащихся тел, тяжело дышим.
Молниеносный бой! Блицкриг! И победа!
Победа, конечно! Но!
Минус три! Трое моих умудрились умереть, трижды ободрав мне душу через свои метки. Минус восемнадцать, столько отлетело душ серо-чёрных. И с обоих сторон куча раненых и покалеченных.
И мне, в холодно-расчётливой шизе, предельно ясно, что все эти потери мои. Потому как вся эта ситуация непонятка и амбиции командиров. Меня и их начальников. Тот самый случай, когда паны тупят и занимаются амбициеметрией, а у хлопцев кости трещат. Не разобрались, проверить хотели «на слабо», может ещё что? Неважно же! Они мне не враги. Пока. А вот я им? Теперь?
– Закрепиться на позиции! – рычу я от злости, что прорывается даже через калькуляторную шизу. – Оказать помощь раненым. Всем! И этим тоже! Они не враги нам. Сейчас их старшие подтянутся, разберутся, наконец. Старый! Ты где? Спасай народ!
– Тут я! – пыхтит старик, только сейчас добежавший до нас. – Что встали? Укладывайте их, снимайте с них всё это! Да, осторожнее вы! Криворукие!
Рядом со мной встаёт на колени… плюхается обратно на задницу боец серо-чёрных. Повреждений нет. Только взгляд потерянный. В затылок ему я оплеуху отвесил. Вот и рубануло его. Подхожу, пальцами раздираю ему рот. Как я и подозревал – язык подрезан. Вот поэтому и молчат они.
– Понимаешь меня? – спрашиваю.
Кивает.
– Иди к своим, скажи, что мы не враги. Да, как ты скажешь? Как хочешь, но доложи! Понял? Мы рота наёмников Гильдии наёмников этого города. Взяли заказ на Ущелье Скорби, возвращаемся с задания. Вот мой кулон Гильдии. Иди! Идти можешь?
Кивает, берёт жетон, я его подталкиваю в сторону города. Он озирается исподлобья, подбирает свой смятый шлем, щит, копьё, и пошёл к городу, пошатываясь, волоча щит и копьё по земле.
Может, удастся проскочить? Пробежать по лезвию клинка?
– Чижик? – кричу я.
– Я! – весело откликается юноша. Живой, значит!
– Наши пожитки там. А мы тут. Непорядок! – качаю я головой.
– Понял, Хозяин, не изволь беспокоиться! Всё сделаем! – кричит Чижик. Вижу, как они с Кочарышем переглядываются, Кочарыш кивает. Сработались. Хорошо.
Только мне плохо! Настолько плохо, что накрываю себя второй прозрачностью и иду, куда глаза глядят. Не люблю убивать! Но единственное, что у меня получается действительно мастерски – убивать! А я не хочу! Не хочу!
Это я снял с себя Шизу. И эмоции меня вновь накрыли. Волной накрыли, компенсируя холодно-расчётливый период. Сразу все, что я не пережил, не выстрадал за время калькуляторной шизы, все сразу и вернулись. Плохой инструмент я себе сгондробил. Бракованный. Не лишает меня всех этих ненужных переживаний, а лишь замораживает их, отодвигая их в будущее. Вместо решения проблемы я придумал очередной способ отсрочки её остроты. Проклятье!
Полуавтоматически сработал второй способ самообмана и бегства от рефлексии – «выхожу из себя». Полегчало. Чуть, совсем, но полегчало. Но, я большой мастер бегства от самого себя. Уже. Знаю, как надо самого себя наикать. Чтобы не думать о красной обезьяне, надо думать о белых кроликах.
Кстати о баранах! В ближайшем овраге от будущего на тот момент боя, уже состоявшегося, пастухи укрыли стада баранов. Настоящих и двуногих, которых тоже пасли «пастухи». Находясь «вне себя», чувствую их. Боятся. Рабы? Ну да, они тут работали. Под конвоем или охраной надсмотрщиков с оружием. О боевитости этих «пастухов» довольно красноречиво говорит то, что они вместе со стадом прячутся в овраге – и от меня, и от этих серо-чёрных. Что-то они копали тут. Вот и начатый котлован, вон и отваленная почва Пустоши.
Моя ментальная проекция «вне себя» взлетает. Боги, как они успели тут всё перерыть! Это не новый порядок! Это суслики! Решили лопатами кардинально сменить ландшафт долины? И если ближайшие трудовые-исправительные бригады спрятались, то вот дальше продолжали свой нелёгкий труд землекопов. И все под охраной!
По начатым работам смог догадаться о предназначении только одного котлована. Продольного рва, что выкапывался вдоль реки и вдоль имеющейся дороги, ведущей к Нижнему Городу. И то, догадался только потому, что уже видел такой способ реконструирования дорог, когда новая дорога строиться вдоль имеющейся, а после переноса на неё транспортных потоков – перестраивается и старая дорога. Так вот получается удвоение имеющейся дороги.
Но, блин, откуда они нагнали столько «зеков»? Мои собственные ассоциации нового порядка и пламенных революционеров из моей-чужой памяти настолько совпали, что даже самому жутко! Масштаб задуманного впечатлил, «любой ценой» вызывает оторопь. Ну, что взять с Тёмных? А пламенных мечтателей из моей-чужой памяти уже рассудило время. Их чтили и проклинали разом. Ну, такова селявиха!
А в городе, кстати, идёт бой. Самый тупой и кровавый из всех возможных боёв – городской уличный бой. До сих пор – бой. Хотя отряды нового порядка уже «локализовали очаги возгораний». Блин! Самое хреновое, что в осаде и Гильдия наёмников! Проклятие! Так вот почему они на нас накинулись, как взбесившиеся собаки! Мы же, по определению, наёмники! Читай подкрепления осаждённым! Вот это замес у них тут! Это не считая осаждённого княжьего детинца – замка на холме! Мне глубоко фиолетово, кто обороняется в замке, ведь Старый сказал, что от княжьего рода никого не осталось, мне равно неинтересно и кто их осаждает. Меня беспокоит только сожаление, что мы оказались между
