В скольких увидел еретиков, не достойных жизни, утопая в словах того, кого боготворил?

Сизиф отлично знал чувство, которое неизбежно настигает душу, покинувшую тело и оказавшуюся здесь, на этом уровне. Опустошающее, распинающее понимание того, чем была жизнь.

Кем был лидер, ради которого эта душа была готова на все.

Никакая идея, никакие правила, никакое учение не избавит душу от ответственности за каждый шаг и каждый выбор.

Интересно, сколько ему было лет, этому расплывшемуся в кресле человеку?

Кожа, зубы, складки под одеждой – все это не украшало и не молодило его. Но Сизиф вдруг понял, что тому чуть больше двадцати. Такие, как этот, если уж берут свое последнее лицо, то и возраст выбирают тот же, в каком умерли.

– Да, у меня тут все про всех есть, – бугристое лицо озаряется гордостью, отвислая складка под подбородком дрожит. – А Величайших я в отдельном свитке записываю. И вы там у меня.

Неуклюжий Бенедикт вскакивает со стула, попутно уронив со стола свитки и опрокинув подставку для перьев. Его пухлые руки отсчитывают пятый снизу свиток в третьем от двери шкафу.

Бенедикт выхватывает свиток и суетливо расстилает на столе.

– Про кого спорить изволите? – спрашивает он.

Сизиф медлит с ответом. Бенедикт поднимет глаза.

Сизиф снова улыбается.

– Про моего, так сказать, учителя.

Бени округляет глаза и инстинктивно сворачивает свиток.

– Про Безымянного? – испуганно говорит он. – Нет, не спрашивайте! Про него мне никак нельзя.

Сизиф продолжает доверительно и расслабленно улыбаться.

– Понимаю. Но кому я скажу, а, Бени?

Сизиф умолкает и пристально, но с улыбкой, смотрит на монаха. Тот чувствует, что должен как-то отреагировать и неуверенно пожимает плечами.

– Тем, кто наверху? Так они и так все знают.

– Верно говорите, – с сомнением тянет Бени, но продолжает сворачивать свиток.

– Ты мне только скажи, кто прав. Иуда уверяет, что Безымянного пощадили.

Вот теперь пришло время возвращать руку на плечо.

Сизиф снова наклоняется к монаху и понижает голос до шепота:

– Я должен узнать, кто прав, прежде чем отправиться… сам знаешь куда. Ты ведь мне поможешь… – здесь нужно поднажать голосом, – друг мой?

Бени смущенно опускает глаза. Его пухлые руки наконец перестают скручивать свиток.

– Так и быть…

Монах снова разворачивает свиток и ведет коротким, с виду совсем детским мизинцем по строкам. Имена и даты проскакивают под подушечкой его пальца. Наконец мизинец останавливается напротив одного из имен.

– Сожалею, милейший, но Иуда прав.

Сизиф на мгновение меняется в лице.

Да, у него теплилась эта мысль. Но он должен был проверить. На всякий случай. Прежде чем уйти.

Единственный, призрачный шанс…

До него доходили слухи, но он не верил.

Никогда не верил.

И не хотел верить.

Он надеялся, что Безымянного разложили на атомы. Нет, лучше на кварки.

Сизиф выхватывает свиток из рук Бени и пытается найти ненавистное имя среди прочих.

– Ты уверен? Быть такого не может! За такое нарушение закона…

Желтоватые глаза Бени округляются в ужасе. Он бросает испуганный взгляд на свиток в руках Сизифа. Тот самый свиток, который ему строго-настрого приказано никому не давать.

Багровые пятна покрывают лицо монаха.

Превозмогая стеснение, он аккуратно забирает свиток и поспешно сворачивает в тугую трубку.

– Зуб даю, помиловали, – шепчет монах чуть слышно. – Истинно говорят: планов Вышних не уразуметь нашими умишками. Кто знает, может, не просто так оставили его, ведь таких, как он, и не бывало за всю историю.

– Да, он тот еще… – Сизиф глотает вертящееся на языке слово. – И где же он сейчас?

Сизиф не успел разглядеть координаты нахождения Безымянного.

Бенедикт бледнеет. Он понял, что сболтнул лишнее, и сам не знает, как это вышло.

Зато Сизиф отлично знает.

Ну же… осталось совсем немного.

Но нет, рыбка соскочила с крючка.

Бенедикт выпрямляется и делает шаг назад. Рука Сизифа соскальзывает с его плеча.

– Ох… вот этого, не корите меня, не могу… никак не могу… тайна.

Сизиф мог бы дожать.

Мог бы.

Они – те, что отправляют одних в Рай, а других на уничтожение – вычислили бы довольно быстро, кто из местных разболтал Сизифу секрет. Они бы раскололи сознание монаха, как грецкий орех, и просмотрели нужные им записи.

Книга судеб уже давно обратилась в компьютерную программу, где на экране можно увидеть каждое сдуру сказанное слово.

Парень пойдет в расход.

Все его жирные складки разлетятся по Вселенной потерянными в пространстве атомами.

Крохотная вспышка энергии – и нет монаха.

Сизиф улыбается.

И снова кладет руку на плечо Бенедикта.

– А больше мне и не надо, – говорит он совсем не то, что можно было бы ожидать. – Пойдем-ка, Бени, выпьем напоследок за мой проигрыш?

Бенедикт расслабляется. На лице появляется смущенная улыбка благодарности и облегчения.

Он бы не выдержал давления.

Оба это знали.

Он бы все выложил, надави Сизиф чуточку сильнее.

– Вот это я всегда с удовольствием.

Бенедикт поспешно и криво запихивает свиток обратно на полку и семенящей походкой выходит из кабинета за Сизифом.

Когда оба оказываются за дверью, Сизиф останавливается и очень натурально ударяет себя по лбу ладонью.

– Мой цветок! Оставил на твоем столе, – говорит он и, не дав Бенедикту и рта открыть, добавляет. – Заберу сам, Бени, не волнуйся. А ты займи-ка нам местечко, пока эти черные тараканы не набежали на обед.

Говоря о черных тараканах, Сизиф оттягивает уже и без того расстегнутый воротничок своего костюма.

Бени, радостно кивнув, уходит в столовую.

Сизиф разворачивается и заходит обратно в пыльный темный кабинет.

Намеренно оставленный цветок действительно стоит на столе.

Точным движением Сизиф достает тот самый свиток и разворачивает. В списке мелькают знакомые имена:

«Император Нерон»,

«Адольф Гитлер»,

«Пол Пот»,

«Елизавета Батори»,

«Усама Бен Ладен».

Палец наконец останавливается, и Сизиф проговаривает про себя адрес.

Он проговаривает трижды, чтобы запомнить наверняка.

Забрав цветок, Сизиф выходит из кабинета.

Чтобы к монаху было меньше вопросов, он должен и правда разделить с ним свой последний обед.

Вот только все его мысли уже далеко.

Значит, не уничтожен.

Тот, кого он ненавидел более всех, еще существует.

Глава 62

В маленьком провинциальном городишке где-то в России. Прямо сейчас.

Хвастаться новой машиной – о таком счастье худощавый парнишка в линялой майке даже и не мечтал.

Он сидит в стороне от всех, пока другой – в отглаженных брюках и рубашке – показывает возможности своего нового автомобиля открывшим рты приятелям.

– А еще ее можно программировать! – говорит он, его глаза горят. – И она сама объезжает препятствия.

Он нажимает на