времени, чтобы посвятить этому делу, и вы овладеете этим заклинанием, я хочу, чтобы вы взяли этот том и произнесли вслух слова: — «Мистра, пожалуйста». Вы запомните?

Череп снова кивнул. Эл взял костлявые кончики пальцев и поднес их к губам. — Тогда, леди, пока прощайте. Я ухожу, но в свое время вернусь. Будьте счастливы.

Он выпрямился, махнул на прощание и вышел из комнаты. Скелет сумел помахать рукой, в последний раз взглянув на его улыбающееся лицо, затем его рука упала на книгу, прижимая ее к себе, как будто никогда не отпустит. Долгое время скелет, который был Шариндалой, сидел в кресле, уставившись на дверь и содрогаясь. Единственным звуком в комнате был сухой щелчок, когда работали лишенные плоти челюсти. Она пыталась заплакать.

* * * * *

— Но больше того! —  прошипел Белдрун, подкрадываясь вперед и выставляя перед собой пальцы словно когти. Завороженный, круг учеников наблюдал за ним без единого смешка при появлении старого и толстого волшебника, пытающегося ходить на цыпочках как актер, переигрывающий роль крадущегося вора. — Этот могущественный маг ходил по этим самым улицам! Здесь — совсем рядом, в том переулке, не прошло и трех ночей, как я сам его видел!

— Только подумайте, — взволнованно подхватил Табараст, не подозревая, что маг, о котором они говорили, в этот момент целовал кончики пальцев скелета. — Мы гуляли с ним, мы изучали магию рядом с ним в легендарной Башне Лунного Рога — и скоро, возможно, у вас тоже появится такая возможность! Поговорить с верховным магом эпохи — человеком, которого коснулся бог!                                                 

— Нет, — Белдрун многозначительно ухмыльнулся,  — мужчиной, которого коснулась богиня!

— Только подумайте! — поспешно вставил Табараст, бросив предупреждающий взгляд на молодого Друна. Неужели молодежь никогда не думает ни о чем другом? — Великий Эльминстер жил на протяжении веков! Некоторые считают его Избранным, тем, на кого лично обратила внимание богиня Мистра — вот что пытался сказать мой коллега — и записи ясны: он человек, который жил в легендарном Миф Дранноре, когда эльфийская магия текла, как вода, был достаточно уважаем, чтобы быть принятым там в благородную семью эльфов, советовать их правителю, коронелю — и даже пережить тьму его разрушения от рук визжащей армии мерзких демонов! Трудно поверить? Спросите народ Галадорны о том, как Эльминстер выжил перед лицом ужасной магии верховной жрицы Бэйна, бросив ей вызов в самом ее храме! Это было до падения Галадорны, когда он был придворным магом этого королевства.

— Да, все это правда, — согласился Белдрун, продолжая рассказ. — И не забывайте: его видели здесь — бесстрашно выходящим из гробницы мага Тараска средь бела дня!

При этой последней новости все ахнули, и многие невольно посмотрели в сторону окон.

Призрачная фигура, которая парила за одним из этих окон, внимательно прислушиваясь, предусмотрительно отступила и растворилась в тумане.

— Я тоже жила веками, — пробормотала она, звеня и набирая скорость, чтобы отправиться в другое место. — Возможно, этот Эльминстер станет подходящей парой... если он живой и человек, а не какой-нибудь хитроумно замаскированный лич или выползший из преисподней дух.

 Не подозревая, что возбужденные ученики толпились у окон, рассматривая ее как предполагаемое магическое проявление того самого мага, о котором она размышляла, колдунья удалилась, бормоча:

— Эльминстер... Пришло время отправиться на охоту на Эльминстера.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

ОХОТА НА ЭЛЬМИНСТЕРА

Самый смертоносный вид спорта Зентарима — борьба за превосходство в своих темных рядах... и, в частности, гибель слишком молодых и откровенно амбициозных: быть отправленным на охоту за Эльминстером. Держу пари, что это всегда было опасным времяпрепровождением. Некоторые достаточно мудры, как я, чтобы использовать это как шанс «умереть», чтобы выйти из Братства. Было интересно — хоть и немного удручающе — услышать, будучи переодетым, что люди говорили обо мне, когда они думали, что я благополучно умер. Однажды я вернусь и буду преследовать их всех.

Дестрар Галхоллоу

из Посмертных размышлений волшебника Зентарима,

опубликованных примерно в Год Утренней Звезды К тому.

Тьма никогда не покидала Илбрина Старима. Этого никогда не произойдет, по крайней мере с того дня, когда последний охотничий домик Старимов был разрушен заклинаниями и пламенем, их гордые залы в Миф Дранноре пали, и клан Старим был разрушен навсегда. Если кто-то из его родственников все еще был жив, он никогда не находил их следов. Некогда гордая и могущественная семья, которая возглавляла и определяла Кормантир в течение целого века, теперь превратилась в одного молодого и искалеченного дальнего родственника. Если бы Селдарин улыбнулся, с помощью своей магии он мог бы зачать детей, которые продолжили бы род... но только если бы Селдарин улыбнулся. И снова был виноват Проклятый, тот ухмыляющийся человечишка Эльминстер, чьи заклинания разлетались в храме, когда он сражался с королевой Галадорны. Тысячу раз Илбрин переживал те обжигающие мгновения падения храма, разбитого и охваченного пламенем. Магия, которая восстановит его ногу и разгладит кожу, чтобы она стала такой, какой была когда-то, разрушит заклинания, которыми он никогда не владел. Заклинания, которые стоили ему так дорого, и заставляли работать его опустошенные внутренности. Впереди были годы агонии — если он проживет так долго. Агония тела соответствовала агонии в его сердце.                        

— Прими мою благодарность, человек, — прорычал он в пустоту. Лошадь трясла его, вызывая острую боль в искривленном боку, когда скакала по изношенному и неровному мосту. Сквозь боль он увидел впереди вывеску. На шестой день после отъезда из Вестгейта и пути в одиночестве по трудной дороге, это было приятное зрелище. Оно говорило ему, что он куда-то движется... даже если он не совсем знал, куда.

— Рипплстоунс, — прочитал он вслух. — Еще одна возвышающаяся крепость человеческой культуры. Как вдохновляюще.

Он обернулся в свой горький сарказм как в темный плащ и пустил лошадь рысью, выпрямившись в седле, чтобы выглядеть впечатляюще под взглядом испуганных человеческих глаз. Эльф, едущий один, весь в черном, с мечами и кинжалами и — когда он позволял заклинанию ослабеть — искривленной, пятнистой массой ожога на половине лица. Оружие, конечно, было выставлено напоказ, чтобы сделать его заклинания сюрпризом. Илбрин опустил одну руку на гладкую рукоять меча и погладил ее, сохраняя суровое и мрачное выражение лица, когда дорога обогнула густую рощу деревьев, являя взгляду