— Силу получает тот, кто идет дорогой сильных, Алеш. Иди — и получишь эту силу. Одежду ты раздобудешь.

— Ты так говоришь, как будто это просто. Пришел, прогнал демонов, и все, мир спасен? Я даже не знаю, с чего начать и как выйти из этого подземелья.

— Для начала смирись с судьбой. Ты все равно от нее не убежишь. Прими решение очистить этот мир от скверны, и она тебе поможет.

— Поможет, как же, — невесело, с неприкрытым скепсисом в голосе ответил Прокс. — Она лишь засовывает меня в задницу. И так из раза в раз. Я даже не понимаю, под какой проклятой звездой я родился.

— Под звездой героя, Алеш.

— Да брось ты. Какая еще звезда героя? — Прокс махнул рукой. — Скажешь тоже. — Он замолчал, уставился взглядом себе под ноги и задумался. Из задумчивости его вывел кашель франта: «Кхм». Прокс поднял глаза. — Ты считаешь, у меня нет выбора? — спросил он.

— Выбор есть всегда. Ты мог бы умереть, но выбрал жизнь и вот стоишь тут передо мной, а меня мало кто видел из живущих в образе Владыки Тьмы. Немногие соглашаются пострадать за помощь. Радзивилл проявил дьявольскую изобретательность. Чтобы я смог помочь кому-то, этот просивший помощи должен был страдать, вот как эта девочка, что прижимается к тебе.

— Ага, и поэтому ты сделал так, что отдал мое ребро ей. И я без нее чувствую пустоту. Мне теперь что, забирать ее с собой?

— Это издержки моей работы, Алеш. А ребро — самый подходящий материал для плоти. Поверь. Мы все связаны ограничениями и многими правилами. И даже боги не всесильны.

— У меня там невеста… осталась.

— Не бойся, она примет ее, как и тебя. Вы теперь одна плоть. Если она любит тебя, то полюбит и Исидору. Если она тебя не любит, она станет прогонять ее. Все просто, ты разберешься.

— Я так понимаю, Исидоре герцогиней не быть? Да?

— А ты сам посмотри на эту девочку. Какой из нее правитель? И она будет счастлива с тобой. Я уверен.

— Ты так говоришь, будто я уже вернулся, — скривился Прокс.

— Ты уже стоишь на этом пути, только трусишь. Дорогу осилит идущий, Алеш. Ты это понимаешь не хуже, чем я.

— Может, ты скажешь, что мне делать, чтобы изгнать демонов и закрыть пролом?

— Я не знаю этого. Это откроется только тебе как тому, кто осуществляет пророчество. Если бы знал, сам постарался бы закрыть пролом.

— Ох уж эти ваши мистические пророчества, — проворчал Прокс, понимая, что ушлый Владыка Боли и Тьмы не отстанет от него. Он увяз в этом деле по колено. — Что там сказано в этом пророчестве?

— Вот свиток, почитай, — франт вытащил из широких обшлагов сюртука свиток и протянул Алешу. Прокс постоял в сомнениях, не желая принимать от него свиток, но под взглядом франта со вздохом протянул руку и забрал его. Помедлил, крутя в руках, и решился развернуть.

На тонком пергаменте золотыми буквами была написана тарабарщина.

— А я не понимаю, что тут написано, — обрадовался Прокс. — Видимо, не для меня.

— А ты переверни свиток. Держишь верх ногами, — засмеялся франт. Прокс смутился, перевернул пергамент и неожиданно понял смысл написанного.

«Когда придет предел мерзости, придет и спаситель. Он назовется Демоноборцем и будет ликом сам как демон. С кровоточащей душой и силой богов. Он закроет пролом и изгонит мерзость в ее мир. Таково мне было видение.

А теперь я ухожу с миром. Старец Феофил, не справившийся с мерзостью».

— А ты уверен, что он не сумасшедший? — спросил Алеш.

— Конечно сумасшедший, — согласился франт. — Он решил сам стать демоноборцем и пал жертвой своей неосмотрительности. Но перед уходом написал это пророчество и дал ему силу ценой своей жизни. Как видишь, все сходится. Ты в образе демона, но с кровоточащей душой. Я это вижу, и ты наделен силой богов. Твоя душа страдает из-за предстоящей разлуки с Исидорой.

— Ты сам это подстроил! — воскликнул возмущенный Прокс.

— Ничего я не подстраивал. Это сделали коротышки, и я их не науськивал.

Прокс замолчал, закрыл глаза и стал считать до десяти, чтобы успокоиться. В это время у него в голове метались мысли — соглашаться или не соглашаться. При согласии наступал мир в душе. При несогласии — неясная тревога.

— Десять, — вслух произнес Прокс и открыл глаза.

— Десять — это что-то значит? — спросил франт.

— Это значит, что я согласен исполнить это гребаное пророчество.

В руках Прокса засияло маленькое солнце и втянулось ему в ладони.

— Ой! — воскликнула Исидора. — А где свиток с пророчеством?

— Оно вошло в избранного, — торжественно проговорил Манувар.

— В какого еще избранного, Манувар? Хватит этой неуместной патетики. Побереги ее для очередных дурней. Я не ребенок. Просто понимаю, что обстоятельства заставляют меня принять его, иначе не вернусь. Ты меня обжулил, поманил конфеткой, а заставил работать на талант золота.

— При чем здесь я? — искренне удивился франт. — Я просто как мог помог тебе выбраться из заточения, и все. Остальное — это твои решения.

Прокс, понимая, что с франтом спорить бесполезно, махнул рукой. Обнял за плечи девушку.

— Пошли, Исидора, — мягко произнес он. — Нам предстоит долгий и нелегкий путь.

— А как же он? — девушка обернулась и посмотрела на стоявшего скрестив руки на груди франта.

— А у него своя дорога. Нам не по пути…

Берта, бывшая чигуана, ставшая на время снежной эльфаркой Керной из Дома Медной горы и Дочерью ночи, наблюдала, как возвращалось из леса посольство Братства. Она проследила их отъезд и теперь ждала обратно.

На посольство вышли случайно. Отряд Берты кружил у одной из крепостей, где засели трое членов Братства, и за ними они вели охоту.

Отряд лера Остерма-ила появился на их пути внезапно, и сначала Берта хотела его атаковать, но, послушав их разговоры, решила захватить на обратном пути. Ей нужен был документ, что посольство повезет от лесных эльфаров.

В отряде бывших Детей ночи было десять бойцов. Она сама, ее заместитель — Зарка-ил, его два друга и оставшиеся в живых девчонки, что помогали в горном лагере заниматься с детишками.

Дом Медной горы был уничтожен почти полностью, и ни один снежный эльфар не знал, кто это сделал. Берта воспользовалась случаем и обвинила в убийстве руководство Братства, которое, по ее словам, боялось Детей ночи и главу Дома Медной горы, поэтому и ликвидировало этот Дом силами лесных эльфаров. Берта, если надо, могла