Притча главарю понравилась, он громко загоготал, потом хитро прищурился и спросил:

- Ты это к чему?

- К тому, что мы туризм с адом перепутали.

- Ладно... Оставляйте деньги и убирайтесь.

Багаутдин махнул рукой боевикам. Они тут же встали, отряхнулись и, разбившись на три группы, отошли в сторону «Уралов». Напряжение стало спадать.

- Кто же из нормальных людей в Чечню с пачками денег ездить будет? - я старался говорить с главарем банды непринужденно и дружелюбно, ни в коем случае не провоцируя его. Аварец ничего не ответил и переключился на Хачилаева, с которым они вполголоса по-русски продолжили разговор. Оставив Надыра один на один с его земляком, я подошел к депутату Тельману Гдляну, одному из немногих, сохранившему в этот драматический момент хладнокровие. По моей просьбе Гдлян рассадил людей в машины. Я снова подошел к Надыру Хачилаеву и Багаутдину Дагестани, мы кратко попрощались. Колонна наших машин, объезжая «Уралы», медленно тронулась в сторону границы. «Гориллы» по команде главаря тоже стали грузиться в «Уралы». Честно говоря, не помню, куда в тот момент подевалась легковушка с Владимиром Козловым: то ли она встроилась нам в хвост, а потом оторвалась, то ли он и его сопровождавшие уехали позже. Как выяснилось спустя несколько лет, милицейский генерал там был не один - за развитием событий в Зандаке наблюдала группа СОБРовского спецназа, готовая вмешаться в случае начала стрельбы. Где они находились, не знаю, но знаю теперь, что и они там были.

Когда мы, наконец, миновали холм, и Зандак совсем исчез из виду, колонна остановилась. Журналисты, пережившие страх захвата в заложники, решили выпить. Водку хлестали из горла, заливая стресс. Пили молча, передавая бутылки из рук в руки. Потом так же молча снова расселись по машинам и понеслись в Махачкалу. О заложниках никто из «туристов» больше не вспоминал. Гости были счастливы, что живыми выбрались из засады.

Через месяц, как мне сообщили, пленных все же удалось освободить - без парадных процессий, шума и пыли. Надеюсь, что так оно и было. Если бы с освобождением затянули еще на пару месяцев, люди бы в плену погибли.

Домой я вернулся с твердым убеждением, что скоро начнется новая война. Я своими глазами видел молодых дагестанских боевиков-ваххабитов. Именно они должны были выступить детонатором новой резни на Кавказе. Я оказался прав. Война в Дагестане вспыхнула спустя три месяца после того, как нам чудом удалось вырваться из верного плена.

Прошло несколько лет, и о событиях в Зандаке мне вдруг напомнил один странный визитер. Он был снова в штатском, и я не сразу его узнал. Им оказался тот самый заместитель главнокомандующего ВВС, который сопровождал нас в поездке в Чечню. Я надеялся, что больше никогда не увижу этого типа или, по крайней мере, разговор с ним не займет много времени. Я, конечно, не забыл, как этот трус спрятался от боевиков в сортире.

Генерал, по-хозяйски плюхнувшись на диван, извлек из папки два машинописных листка и протянул их мне. Это был, ни много ни мало, проект моего ходатайства на имя президента Путина о присуждении этому сукину сыну звания Героя России «за проявленное мужество при выполнении особо сложного боевого задания». Визит ко мне и свою просьбу генерал объяснил, глазом не моргнув, тем, что, мол, «подрастают сыновья, и надо, чтобы у них перед глазами был живой пример, на кого равняться». Пришлось выставить наглеца за дверь.

Вспоминая драматические события мая 1999 года в Зандаке, я до сих пор корю себя за то, что при эвакуации людей из аула в спешке не смог толком попрощаться с моим «витязем в тигровой шкуре» - Надиршахом Хачилаевым. А ведь благодаря ему нам удалось спасти несколько десятков русских заложников, среди которых оказался и один солдат-срочник из моего «воронежского списка». Вскоре Надыр был арестован, потом снова отпущен на свободу, а в 2003 году вслед за своим братом Магомедом погиб от пули наемного убийцы. Кто его «заказал», не знаю. Но мне точно известно, что Надиршах Хачилаев вернул матерям живыми много русских парней. Они выжили и вернулись домой. И за это я всегда буду вспоминать своего дагестанского друга с благодарностью.

Игрок

1999 год был полон драматических событий. Отставка премьера Евгения Примакова, недолгое княжение в правительстве Сергея Степашина, бесстыжая демонстрация по государственному телевидению съемки скрытой камерой сексуальной сцены с участием двух проституток и человека, как две капли воды похожего на генерального прокурора Скуратова (с последующей его скандальной отставкой), ожесточенная борьба Ельцина с кланом столичного мэра Лужкова за места в Госдуме, создание Березовским движения «Единство»; подрывы жилых многоквартирных домов в Москве, Волгодонске и Буйнакске, вторжение ваххабитских боевиков в Дагестан и, конечно, появление в большой политике Владимира Владимировича Путина, прилюдно пообещавшего «замочить их в сортире». Последним аккордом насыщенного года стал досрочный уход Бориса Ельцина с поста президента. Натворивший столько бед для России «царь Борис» навсегда уехал из Кремля, передав ключи Владимиру Путину. Все облегченно вздохнули.

Выиграв в декабре 99-го сложнейшие выборы, где против меня открыто выступил губернатор Воронежской области Иван Шабанов и вся контролируемая им сеть агитаторов, я вновь стал депутатом Государственной Думы. За несколько месяцев до этого - в мае 99-го - на философском факультете МГУ я защитил докторскую диссертацию (кандидатом философских наук я стал в декабре 1996 года, буквально за несколько недель до начала моей первой успешной избирательной кампании, работа называлась «Русский вопрос и его влияние на национальную и международную безопасность», защита проходила в МГУ). Тема, выбранная для моей научной работы, была чрезвычайно актуальна - «Проблемы национальной безопасности России на рубеже XXI века». Оппонирующей организацией при защите моей докторской выступила Военная академия Генерального штаба. Я был доволен тем, что не получил при тайном голосовании ни одного «черного шара» (кстати, такой же результат я получил и при защите докторской диссертации по техническим наукам в Военно-морской академии имени Адмирала Флота Советского Союза Н. Г. Кузнецова).

В январе 2000 года новый состав Думы избрал меня председателем Комитета по международным делам. Таким образом я получил уникальную возможность отработать свои научные идеи на практике реальной парламентской дипломатии. Серьезным вкладом в военную науку стал выпуск подготовленного мной в соавторстве с военными учеными оригинального издания военнополитического глоссария «Война и мир в терминах и определениях». Естественно, с рекламой издания было туго. Я