Шрифт:
Закладка:
Он осторожно положил перстень на ладонь и, не глядя на лейтенанта, сказал:
— Если бы некий мудрый офицер забрал своих людей в казармы и…
Кеннет рявкнул:
— Ветер.
— Что?
— Ветер подул, и потому я не услышал, что ты сказал, хозяин. Если бы, однако, я только подумал, что ты хочешь подкупить меня, словно городского дружинника… — процедил он сквозь стиснутые зубы, — я бы тебе руку отрубил, которой ты протянул бы взятку.
Рыбак стиснул кулак.
— Расскажешь мне, что убивает? — Лейтенант сделал вид, что не заметил дрогнувших плеч и бледности черноволосого. И не думал оставить его в покое. — Вы нашли нечто, что не было до конца мертвым, верно? Ахер? Человек? Нечто другое? Захваченное магией? Те трупы ахеров и людей, которые выплевывает в озеро ледник, это останки некой древней битвы. Наверняка использовались в ней чары, может, и призвали нечто, демона, тварь из-за Мрака, которая кончила, как и остальные, — во льду, но не умерла. Вы пробудили ее, и теперь она вас убивает.
Его собеседник перестал трястись и покачал головой:
— Мы не находили ничего живого. Ничего полумертвого. Все, что вода выбрасывает на берег, годится лишь на корм рыбам. Верно, здесь случается отыскивать странные вещи. Остатки амулетов, какие-то каменные плитки, покрытые странными знаками, оружие, наверняка не предназначенное, чтобы рубить и колоть. Человек сразу ощутит, когда что-то магично или магией пронизано. Мы выбрасываем такие находки туда же, куда и трупы. По крайней мере такова меж нами договоренность, — уверил он быстро.
— Прямо вижу, как вы выбрасываете в воду золотой кулон, — иронично усмехнулся Кеннет. — Пусть бы на нем хоть орда демонов висела, держали бы его в доме. Жадность ослепляет, иначе отчего бы тот, что погиб ночью, вышел наружу, пока солнце не взошло? Наверняка увидал что-то в воде и не выдержал, я ведь прав? Озеро порой забирает, что дает, потому-то он и рискнул — и кончил с разорванным горлом. Кто здесь убивает, хозяин? Почему он боится воды? И почему вы не пытаетесь убить его сами?
— А с кем бы я на него пошел? — Большие руки рыбака сжались в кулаки. Чернобородый выталкивал короткие предложения, словно выстреливал ими в воздух: — С теми, из-за забора? Семьи по две, по три держатся, а я должен всех собрать? Из них большинство моей смерти обрадуются: меньше голов для дележки. А здесь из года в год… Берег уже не тот, что когда-то. Хочешь рассказ о нашем падении? Так вот же. Три месяца назад потонул один хозяин, волна лодку перевернула, а вода — холодна, как лед. Оставил он жену и двоих детей. Семья та всегда в стороне держалась, без друзей, и быстро за это заплатила. В два дня соседи раскрали их добро, потому как в доме не хватало мужчины. Через месяц, когда вынесли уже от них все и прогнали с их куска берега, женка повесилась на чердаке. Там, в той третьей слева избе. Не прикажи староста, и детишек наверняка бы кто-то притопил, но он взял их себе на службу, и хорошо, иначе б они в родном селе с голоду подохли. Да и не село это уже, а стая бешеных псов, каждый к своему куску озера привязанный. Те, кому надоело, — ушли, остальные на четыре-пять групп разбились, что вместе держатся, как я со старостой, Оврином и молодым Лавом.
— А те дети, что староста пригрел? Где они?
— Не знаю, какое-то время тому назад пропали. Когда начались проблемы, никто и не подумал, чтобы за ними следить, видать сбегли. Было у них побольше разума, чем у нас всех.
* * *
Он наблюдал за тем большую часть дня. Смотрел, как спит, бормочет, пьет воду, корчится в дыре в земле, снова спит.
Соединился, верно? Искал господина, вторую часть, дополнение. Нет в мире разума, который сумел бы тебя контролировать, но каким-то образом ты смог перенести свою тоску на его желания. Нашел душу достаточно одинокую и испуганную, чтоб та уступила и соединилась. Теперь не ждешь ни перехода, ни возвращения домой. Желания нового господина сделались смыслом твоего существования. Сколько ты помнишь? Помнишь ли воду, смыкающуюся над головой, и лед, сковывающий все вокруг? Потому ли избегаешь озера? Спишь далеко от берега и не желаешь приближаться к воде. Но все равно всякую ночь наведываешься в село.
Убиваешь чудовищ.
* * *
Они ждали. Ночь приближалась все быстрее, а рота Стражи явно готовилась остаться в селе. Кто бы ими ни командовал, решил он, нынче никто не погибнет.
Андрелл следил, как солдаты наводят порядок в селении, и слова, которые он шептал себе под нос, устыдили бы всех маркитанток в северных провинциях. На его глазах на хрен шла вся его засада, и становилось ясно, что они зря несколько дней пролежали на холодных камнях. Убивающая рыбаков тварь наверняка не будет настолько глупа, чтобы показаться нынче ночью.
Сперва стражники приказали покинуть все дома в восточной части села, а жителей загнали в оставшиеся избы. Сначала шло тяжело, но выбор был прост. Или убираешься из избы, или грузишься на лодку и покидаешь окрестности. Решительные жесты десятников не оставляли никаких сомнений. В двух случаях сопротивление приходилось ломать, выволакивая людей силой и разнося окна и двери в мелкую щепу. Никто не отважился бы ночевать в доме, распахнутом настежь. Впрочем, как ему удалось заметить, большинство рыбаков принимали приказы солдат с явным облегчением. Собирали свое добро, какие-то свертки, тюки и сундуки и вселялись в десяток домов с западного края селения. Столько-то солдаты и позволили занять, когда оказалось, что местных — неполных полторы сотни. Сейчас стражники каждый десяток-другой шагов раскладывали у заборов кучи дров, проверяли защиту окон и дверей, рушили палисады, отделявшие занятые подворья.
Похоже, они намеревались остаться на ночь и оборонять жителей.
Они же собрались уже всей дружиной — следить за покинутым концом села не было никакого смысла.
Оба чародея что-то бормотали друг дружке, Покровцу явно что-то не нравилось из того, что делал Гендерц. Главное, чтобы ночью ни один из них не подвел.
Андрелл подобрался к Уэле и дотронулся до ее плеча.
— Видишь? — указал он на рыжеволосого стражника в плаще, обшитом красной тесьмой. — Ночью с ним должен произойти несчастный случай. Но не смертельный, не ухмыляйся так, в конце концов, это офицер нашей армии.
