– Сэнди, хочешь вкусный хрустящий корм? Ав? Дай лапу, а? – Сэнди отвернулась. – Ну же! А я тебе корм. Ав! – Собака стала обнюхивать Майю. – Или лучше кусочек говядины? Ав-ав?

Сэнди растянулась на фантазийном сером полу, раскинула лапы в стороны, подставляя мягкое золотистое брюхо нежным девичьим рукам: «Ну, почеши меня, слышишь?» Майя сдалась без колебаний.

– Мари, в чем дело? – тихонько шепнула подруге на ухо. – Почему Сэнди не выполняет его команды?

– Эта зверюга соскучилась по Клариссе. А на Даниэля обиделась из-за того, что он на нее забил, пока находился в депрессии. Теперь вот характер показывает.

– …Гав-гав-гав! – надрывался Макс. – Кара, кинь мне сюда пару персиков!

Я полезла в корзину и, хорошенько размахнувшись, запустила фруктом в приятеля. Он его чудом поймал, хотя при этом чуть не свалился с Сатурна. А вот вторым я угодила в лоб Тиму.

– Прости…

– С ним все нормально, Кара, – похлопал Макс травмированного соседа по плечу, пока тот потирал лоб. – Жить будет. Правда, приятель? Гав-гав?

Внезапно Сэнди резко подскочила, высунула розовый язык и, завиляв хвостом, рванулась к источнику звука. Встала на задние лапы, при этом пытаясь передними дотянуться до парней, и громко залаяла.

– Э-э-э… А что я такого сказал? – растерялся Макс.

– Ты спросил, хочет ли она поехать с тобой к озеру посмотреть на уток, – устало произнес Даниэль, стянув с головы шлем, и обреченно плюхнулся на пол. – Что мне с ней делать? На людях она становится совершенно неуправляемой, – тяжело вздохнул он. – Иногда мне кажется, что мы с Сэнди женаты… Лет десять, не меньше.

Девчонки переглянулись и захихикали.

– Тогда проведи презентацию в закрытом режиме, чудик, – весело предложила я, запустив и в него фруктом.

Даниэль поймал угощение, откусил большой кусок, прожевал, а потом меланхолично изрек:

– Кристина запретила. Сказала, что таких клоунов, как мы, еще поискать надо. Пантеон должен знать своих героев в лицо. – Он покачал головой и взъерошил черные волосы на затылке. – Черт, это будет позорище, а не презентация!

Пространство космосферы огласил очередной взрыв оглушительного хохота. Я заходилась от смеха так, что болели не только щеки, но и живот. Психика остро нуждалась в разрядке, а рядом с друзьями ее было так легко получить. Надо сказать, что забота о Даниэле и история с шатром воспоминаний странным образом нас сплотила. Мы стали больше беспокоиться друг о друге и чаще собираться вместе в Пантеоне. Хотя в такие моменты наш коллективный коэффициент интеллекта и становился гораздо ниже, чем у каждого по отдельности. Но никого это не смущало. Мы были молодыми, беззаботными, горели энтузиазмом и до безумия обожали творить. И именно тогда, в компании друзей – открытых, дружелюбных, простых, мне удалось сбросить удушающие путы особняка Штольцберга.

Приободрившись, я покинула космосферу и отправилась в свою мандариновую рощу на зов конвертера фантазий. Да-да, того самого устройства, о котором рассказывала Шону. Однако когда спустя полчаса во время планерки Кристина завела разговор по поводу новых идей, я обмолвилась о перчатках эмпатии. Мне показалось, что для простых людей, не писателей, от них будет больше пользы. Тем более что за наше непродолжительное знакомство с Шоном я не раз о них думала.

Если представить мозг как записную книжку, то несколько страничек в своем я отвела под раздел «Странности господина Феррена», потому что чем тесней мы соприкасались, тем больше вопросов у меня возникало. Хотя после нашей вылазки в особняк мне стали понятнее и его критическое отношение к коллегам, и повернутость на безопасности, и даже тренировки в боевых искусствах. Однако многое оставалось для меня загадкой. И как у любой женщины, вызывало любопытство. Но для Кристины я представила все в ином свете.

– В медицинской практике бывают разные случаи, а пациенты не всегда могут описать то, что чувствуют. Особенно дети. Поэтому врачи, надев эти перчатки, смогут побывать в чужой шкуре. Буквально. И не только они. С их помощью интровертам, людям с проблемами в коммуникации будет легче выстраивать диалог с другими людьми.

– Не только диалог, но и отношения, – понимающе улыбнулась Кристина. – Женщины Эдема будут драться в магазинах за возможность купить такое устройство, – с предвкушающими интонациями в голосе пропела она и внесла прототип в график.

Что до конвертера… Я решила его перевести в разряд побочных проектов. Вместе с портативным меморисборником.

После работы я вызвала таксолет и полетела в пентхаус, где меня поджидал Шон.

– Здравствуй, красавица. – Он ласково меня поцеловал. – Как прошел день?

Я улыбнулась.

– Нормально. – Вдаваться в подробности не хотелось, и я, заметив чей-то изумительный оранжевый карлет, спросила: – У нас что, гости? – Шон отрицательно покачал головой. – Тогда чье это чудо?

– Твое. – Я потеряла дар речи. – Нравится?

Шон вытащил из кармана пиджака брелок и, забавляясь моим изумлением, вложил его в мою ослабевшую руку и помог сомкнуть пальцы.

– Шон, нет… – наконец смогла произнести я, с каким-то языческим трепетом глядя на блестящую, ладную, словно игрушечную машинку с изображением тонкой мандариновой вязи вдоль корпуса и на капоте. – Это уже слишком. Ты и так меня балуешь.

– Брось, детка. Не все тебе корежить мой любимый карлет, который, между прочим, считается городской легендой.

– Это было всего два раза! – возмутилась я. – И я исправилась. Сегодня опять ни царапинки. К тому же у меня нет прав.

Шон засмеялся.

– Но ты же записалась на курсы вождения! – И откуда только узнал? – Подучишь теорию, и я помогу тебе сдать тесты в ускоренном порядке. А пока можешь пользоваться автопилотом или возить на работу меня. – Я открыла было рот… и закрыла. Все-то у него было продумано. – Соглашайся, Карина. Надоест – ты всегда сможешь его продать. Хотя тебе за него дадут не больше половины нынешней стоимости, но все же какой-то доход.

– Может, еще и ломбард нужный покажешь? – не удержалась я от ответной издевки.

– Почему бы и нет. Забирай ключи, и я покажу тебе лучший из них. А потом поедем кутить в ресторан.

Я прищурилась и окинула Шона оценивающим взглядом.

– А давай! – бросила с вызовом, не веря, что он всерьез не только предлагает избавиться от его подарка, но и готов показать место, где можно его толкнуть по сходной цене. – Но тогда я угощаю нас ужином.

Губы Шона искривились в сардонической усмешке.

– Детка, я тебя за язык не тянул.

Во что именно меня угораздило вляпаться, стало ясно лишь после того, как мы оказались в одном из самых дорогих ресторанов столицы и Шон, откинувшись на спинку кресла и не сводя с меня испытующего взгляда, принялся заказывать чуть ли не все, что было в меню. После каждого названия блюда, произнесенного издевательски медленно, у меня перед глазами, словно в кассовом аппарате, с тихим звяканьем отбивалась его цена. Одно вино стоило больше половины моего месячного жалованья, а Шон все говорил, говорил и криво усмехался. Но когда мой прожорливый кавалер попросил принести еще и десерт, чувство юмора взяло верх над растерянностью, и я прыснула.