– «Жертва любви», – тихо сказала я, настороженно наблюдая за ним. – Не смогла найти предлог для отказа.

Он вскинул брови.

– Конечно, – и перевернул полотно.

С обратной стороны была сделала надпись в виде какого-то слова и нескольких цифр. Я успела разобрать только первые буквы «Али… «, после которых шло то ли 17. 5, то ли 12.3, прежде чем Шон с раздражением отшвырнул картину на заднее сиденье.

– Прокатимся немного.

Карлет пошел на снижение. А пару минут спустя мы уже неслись по широкой неровной дороге, причем Шон то и дело увеличивал скорость. Я откинулась на спинку сиденья и незаметно за ним наблюдала. Внешне он был невозмутим, но я на каком-то животном уровне ощущала, что изнутри его бомбило.

Наконец мы выехали на какой-то пустырь, и Шон резко затормозил. Хлопнул передней дверью, грубо схватил картину и потащил ее куда-то. Уж явно не в рамочку вставлять. Я как ошпаренная вылетела следом.

– Шон, что ты задумал?! – прокричала, пытаясь его догнать.

Оставив мой вопрос без ответа, он резко остановился, бросил полотно на землю и материализовал себе лопату.

– Шон! Так нельзя! – выпалила я, перехватив его за руку.

– Этой мерзости у меня в доме не будет! – рявкнул он так, что я испуганно вздрогнула и, глядя на меня в упор, добавил: – И у тебя тоже. Пока мы вместе.

Его голубые глаза были полны бешенства. Я отшатнулась. Хотя уйти и не смогла.

– Шон, но ведь это предмет искусства… Ты же сам творец!

– Именно поэтому я ее не сожгу.

Он с силой выдернул руку из моих пальцев и начал копать.

Я растерла ладонями лицо, запустила пальцы в волосы. Это какой-то дурной сон…

Предприняла еще несколько попыток его остановить, но все без толку.

И чего Шон так взбесился? Неужели приревновал меня к господину Штольцбергу? Маловероятно. А что, если все дело в слухах, которые распустили Элли с Ланой, а остальные подхватили? Только ленивый в особняке не прохаживался на его счет. Наверное, много кто и в лицо подкалывал, как госпожа Мартинез, но он терпел и старался казаться невозмутимым. А тут еще одна насмешка – «Жертва любви», к тому же от начальника, и его нервы сдали.

Солнце припекало, по лицу Шона, сосредоточенному и хмурому, текли струйки пота, а он все копал и копал… Я посмотрела в небо. Вспомнила выходки Ланы, добровольно превратившего себя в зверя Берда, Ирену с ее ангельской внешностью и кровожадной натурой, Механического человека, зацикленную на собственной смерти Дориан…

«В окружении Шона одни психи. Да и я ничем не лучше. С кем поведешься», – со злостью подумала я и, материализовав себе лопату, принялась копать вместе с Шоном.

– Паршивый уикенд.

Шон с удивлением на меня посмотрел, но ничего не сказал. Я тоже молчала, до конца не веря в то, что совершаю настолько кощунственный акт.

Когда мы закончили, Шон выглядел усталым, но не взбешенным. Физические упражнения на свежем воздухе успокаивают. Я отряхнула одежду и вернулась в карлет, Шон недолго постоял над холмиком и присоединился ко мне. Дальше ехали молча.

Внезапно поймала себя на мысли, что местность мне кажется знакомой. Сердце ускорило бег.

– Шон, сверни налево! – выпалила я, широко распахнутыми глазами изучая зеленые холмы.

Мой кавалер прищурился.

– Что там?

– Не знаю. Просто хочу посмотреть.

– Что от тебя хотели Фредерик с Йеном? – сухо спросил он, сворачивая.

– Прототип.

– А ты что?

– А я согласилась, – отозвалась, с замиранием сердца всматриваясь в пространство перед собой.

Да, я убедила себя в том, что события в кубе были не более чем симуляцией. Но сейчас при взгляде на пугающе знакомый пейзаж меня снова одолели сомнения. Что, если все происходило на самом деле? Причем не в какой-то другой стране, в параллельном мире или в вымышленном месте, а в окрестностях Либрума! Вчера днем!

– Останови здесь! – прокричала я и, когда Шон приглушил мотор, пулей выскочила из салона.

Уверенным размашистым шагом направилась вниз по склону.

«Бум-бум-бум!», – колотилось сердце, а я все шла и шла.

Где-то здесь закрылся мой первый тоннель… Вот тут я споткнулась и упала… Если это не плод моего воображения, то там внизу дом, а за ним – пропасть, в которой я почти умерла…

Господи, разве такое возможно? Что, если мое сознание перенеслось в тело другой девушки?

Какой-то шпионки… или в ее аватар! И где-то поблизости находится логово реальных бандитов! В кубе ведь не было ни датчиков, ни очков, боль никак не исчезала, а реакции людей были слишком сложными.

Что, если вчера меня и впрямь подстрелили? Меня или кого-то другого? А мое сознание вернулось назад из-за неминуемой смерти (как защитная реакция) или от ощущения сильного толчка, а не потому, что я нашла границы? Вдруг я ошиблась по поводу прототипа и промолчала, когда нужно было бить тревогу?

Стоп. Доказательства! Мне нужны доказательства… Дом!

Уже медленнее, страшась того, что могу увидеть и в то же время не в силах вернуться назад, я продолжала спуск.

– Карина, ты ни о чем не хочешь мне рассказать? – долетел до меня взволнованный голос Шона, но я отмахнулась.

– Нет. Тш-ш-ш… Не шуми.

Пригнулась и крадучись (мало ли, вдруг мы здесь не одни) продолжала целенаправленно двигаться вниз по склону. Шон молча следовал за мной.

Так, еще шаг и еще… Вот, вот сейчас…

Рывком подняла голову вверх – дома не было. По инерции прошла еще немного вперед, но никаких зацепок не обнаружила.

– Карина, что с тобой? Ты странно себя ведешь.

Я запустила пальцы в волосы. На глаза навернулись слезы. Нервы не выдержали и сдали в последний момент. Как же надоела эта неопределенность! Устало потерла ладонями лицо, стараясь прийти в себя.

Я просто схожу с ума.

А куб все-таки симуляция. Местность всего лишь похожая. Регион ведь один, а его создатель или создатели явно из ФФЗ. Вот они и вписали в реальный пейзаж бандитское логово. Для большей достоверности. К тому же если бы это было и вправду устройство слежения, то оно бы уже давно было передано стражам, а не пылилось бы в столе господина Штольцберга.

И почему я сразу об этом не подумала? Нехватка информации. Чего только в голову не взбредет!

Шон наконец меня догнал и остановился справа. Бросил косой хмурый взгляд на мое лицо.

Наверное, решил, что у меня съехала крыша. Ну и ладно. Не одному ему позволено на пустырях картины закапывать… Могу и я для разнообразия почудить.

– Карина, ты раньше бывала здесь? – серьезно спросил он. В бархатистом голосе отчетливо проступила тревога.