Шрифт:
Закладка:
Государственная тюрьма Калифорнийского департамента исправительных учреждений и реабилитации напоминала какого-то мифического дракона, греющегося на скале в последних отсветах редкого декабрьского солнца. Сразу вспомнились фильмы «Побег из Шоушенка» и «Зелёная миля». Кстати, даже несмотря на то, что книги Кингом ещё не написаны, можно было бы сделать экранизацию. Сюжет я помнил неплохо, особенно «Побега из Шоушенка». Другой вопрос, будет ли в застенках возможность хотя бы сценарий написать…
Я и ещё семеро бедолаг были скованы одной цепью, опутывавшей левую лодыжку каждого из нас. Из всей восьмёрки я выглядел самым спокойным, в смысле, не пускал нюни, как большинство ехавших со мной осужденных, и не хорохорился, как вон тот явно не мывшийся пару месяцев тип, назвавшийся Диком. Заявив, что это уже третья его ходка и одна из них пришлась как раз на Сан-Квентин, он решил запугать нас рассказами о жутких тюремных порядках.
— Ничего, — говорил он, ухмыляясь щербатым ртом, — тут главное — уметь себя поставить. Администрации на глаза желательно попадаться как можно реже, а при общении с другими зэками не давайте себя в обиду, и всё будет пучком. А вообще держитесь меня, я тут всех авторитетов знаю.
Кто-то даже повёлся, ведя с Диком заискивающие разговоры, я же только хмыкнул, собираясь в который уже раз рассчитывать только на самого себя. Правило «не верь, не бойся, не проси» актуально в любой тюрьме любой страны мира.
Автобус затормозил в тюремном дворе, и мы принялись выбираться наружу.
— Живее, мать вашу! Не приведи вам бог не успеть до отбоя!
— А ужином кормить нас чё, не будут?! — вякнул кто-то и тут же получил дубинкой пониже спины.
— Утром набьёшь брюхо, свинья!
Неласково нас встречают… Боюсь, в случае подобного со мной обращения могу и не сдержаться. Куда мне свой норов спрятать? Некуда, он всё равно вылезет наружу. А пограничных ситуаций наверняка ожидается немало, получается, карцер станет моим лучшим другом, а про УДО вообще можно забыть? Ох, нелёгкая это работа — из болота тащить бегемота.
Нас наконец-то отцепили друг от друга, провели досмотр с полным раздеванием, заставили принять холодный душ, свою одежду мы сменили на серую робу и брезентовые куртки — декабрь на севере штата месяц дождливый. С собой выдали по второму комплекту одежды, на случай, когда первый отправится в прачечную. После чего последовало распределение по корпусам и камерам. Каждому вручили свёрнутые в рулон матрас и одеяло, внутри которых скрывалась подушка. Сотню баксов, которую я честно предъявил на осмотре, мне оставили, сказав, что я могу отовариваться в местной лавке. Добавив правда, что цены в ней на порядок выше, чем на воле, а вообще зэк не имеет права держать при себе больше полутора сотен. Почему именно такая сумма, оставалось только гадать.
Меня отконвоировали в Западный блок, где заключённые размещались в камерах на пяти ярусах. Самые опасные преступники, насколько я понял из болтовни Дика, томились в Северном блоке, крышу которого венчала вентиляционная шахта газовой камеры. По пути надзиратель обронил с ухмылкой:
— Определим тебя к Молчуну Лу. Посмотрим, сколько ты там протянешь.
Опа, уже запугивания начались? Хм, хорошо же меня тут встречают! И чем же так славен этот Молчун? М-да, заинтриговал.
Камеры, похожие на пеналы, здесь, судя по всему, не закрывались до отбоя, то есть до десяти вечера. Часы у меня конфисковали, но на стене в конце коридора висели большие часы Hermes, чёрные стрелки на белом циферблате которых показывали без десяти минут десять. И тут надзиратель с нижнего этажа прокричал:
— Блок, приготовиться к отбою!
Зэки не торопясь потянулись в камеры, и из некоторых вслед нам донеслось что-то насчёт свежего мяса. Не иначе это обо мне.
— Сюда.
Я переступил порог камеры, освещаемой тусклой, забранной в металлическую сетку лампочкой. В дальнем конце обнаружились «очко» и умывальник с пятнами ржавчины на кране. А на нижней шконке я увидел сидевшего здоровенного негра. На вошедших он не обратил ровно никакого внимания, будучи всецело занят поглаживанием разлёгшейся у него на коленях… крысы. Только грызунов нам тут не хватало! Куда только надзиратели смотрят?
— Это его подружка, — словно прочитав мои мысли, хмыкнул конвоир. — Небольшое послабление. Он зовёт её Бу-бу.
— Бу-бу, — пробубнил, не поднимая глаз, Молчун.
Тьфу ты, сплошная антисанитария! Но делать нечего, если уж надзиратели разрешают держать крыс, то придётся с этим смириться. Да и, в общем-то, мне не жалко, лишь бы ко мне не лезла. А сосед, похоже, малость того, хорошо, если обычный аутист.
— Фил Бёрд, — представился я, когда за мной закрылась решётчатая дверь.
Негр ничего не ответил, продолжая поглаживать своего грызуна. Ну и не больно-то хотелось, тем более я уже знаю, как его зовут.
Так, раз нижняя шконка занята, кинемся на верхнюю, мы люди непривередливые. В Ухтпечлаге, помнится, тоже на верхней чалиться пришлось. Улёгшись, вытащил из кармана робы маленькое семейное фото, где мы вчетвером — я, Варя с Даней на руках и Соня — позируем на фоне нашего особняка. Специально сфотографировались, я хотел, чтобы на случай, если мне впаяют срок, с собой была память о близких.
М-да, скучновато в камере на двоих без книг и даже свежей прессы. Я бы и от несвежей не отказался, не говоря уже о радио и телеприёмнике…
— Бу-бу, — донеслось снизу. Мой сосед всё же явно производил впечатление слабоумного, оставалось надеяться, что он тихий, а не буйнопомешанный.
Ровно в десять электрический замок закрыл двери всех камер одновременно, погасли лампочки, и я попытался уснуть, но долго не получалось, всё прислушивался к доносившемуся снизу ровному дыханию Молчуна. Тот уснул моментально, лёжа на спине и вытянув руки по швам, словно солдат. Я же лежал с закрытыми глазами час, два, а может, и три, пока наконец сон всё же меня не сморил.
…Мне снилось, будто я плыву в открытом океане. Плыву на спине, лениво подгребая руками. Надо мной лазурью растеклась небесная гладь без единого облачка, только слышен где-то крик чайки. Но тут что-то вдруг меня начало тянуть вниз. Я пытаюсь сопротивляться, как-то выгрести наверх, к воздуху, однако все мои попытки ни к чему не приводят.
Задыхаясь, я проснулся в липком поту, уставившись в темноту перед собой. Затем, почувствовав чьё-то чуть уловимое дыхание, повернул голову и увидел в ночном сумраке белки глаз. Жутковато
