слабо флюоресцирующими растениями. Но это было похоже на врата рая в кромешной тьме небытия или на неоновую вывеску кабака в тёмном переулке, холодной полярной ночью — кому что. Но в обоих случаях накатывало облегчение и предвкушение того, что скоро все неприятности останутся позади.

Вот только резерв слил в ноль метров за триста до пещеры. Провод Вихря безжизненно обвис и пришлось буксировать Ибуна по классике — ручками за шею. Но он вёл себя хорошо и не брыкался, чем сильно облегчил мне задачу.

Едва мои ноги наконец-то коснулись твёрдого дна как сразу навалилась усталость. Только сейчас я понял, насколько вымотался за время заплыва, и повторять такое без запаса пилюлек я точно не стану.

— Всё, приплыли, — произнёс я, стуча зубами от холода.

Вытянул Ибуна на мелководье и озадаченно вгляделся в его бледное лицо — помер что ли? Но под пальцами, приложенными к сонной артерии, чувствовалась слабая и редкая пульсация. Я зажал его нос и подождал, пока он не начнёт брыкаться, выходя из этого состояния, так похожего на анабиоз.

— Мужчина, конечная! Выходим! — произнёс я противным голосом, склонившись почти к самому его лицу.

Он распахнул глаза и долго моргал, пытаясь понять, что происходит. Сфокусировавшись наконец на моей ехидной харе, стучащей зубами, он горестно вздохнул и с трудом поднялся. Но стоило ему оглядеться, как в его глазах вспыхнул безумный огонь, и он радостно заорал:

— Тысячелетняя экра!

Он благоговейно бросился к жухлому кустику на скале очень бережно снял его с камня. С любовь разгладил тонкие корешки, но потом огляделся и внезапно сник, а несчастное растение сжал в кулаке с такой силой, что брызнувший светящийся голубоватый сок окропил стену и пол.

— Это сейчас что за пантомима была? — полюбопытствовал я. — Что-то полезное?

— Да, — он горько вздохнул и отбросил растение, над которым только что надругался ни за что ни про что. — Но у меня ничего нет с собой и это сокровище просто пропадёт.

— Хорошо, спрошу по-другому, — в отличии от Ибуна я вздохнул устало, — в данный конкретный момент времени и при текущих обстоятельствах — именно эта трава нам чем-то может быть полезна?

— Могла бы — она поглощает всю энергию из окружения и накапливает в себе, и именно поэтому тут нечем восполнить резерв. Но сама по себе крайне ядовита, и чтобы сделать из неё пилюлю восстановления нужно множество компенсирующих ингредиентов.

— Дай-ка мне один пучок! — воодушевлённо заявил я, требовательно протягивая руку.

Ибун пару раз непонимающе хлопнул глазами, но потом перевёл взгляд на пылесос и расцвёл радостью. Быстро, без всякого почтения перед редким растением, надёргал мне большой пук, который я торжественно запихнул в пылесос и закрыл крышку.

Хм.

— Друг, ну что? — с нетерпением спросил он.

— Знакомьтесь, Вихрь, это Ибу́н, Ибун, это Вихрь. Он пылесос и для получения духовной энергии из травы ему нужна духовная энергия, которой у нас нет! — мрачно произнёс я и устало уселся на пылесос. — Иронично, не правда ли?

Алхимик молча присел рядом на голый камень и тяжело вздохнул.

— Давай хоть пожрём, — предложил я.

От усталости мозги отказывались работать и очень хотелось не то, что спать, а просто лечь и сдохнуть. Идти никуда не хотелось совершенно, да и так было видно, что пещера ничего рукотворного из себя не представляет и глупо плутать уставшими в поисках сокровищ. Хоть бы поспать для начала.

— Знакомьтесь, хранилище, это Ёпт, Ёпт, это хранилище, — произнёс он, подражая мне, — продолжать?

— Я понял…

Помолчали, созерцая тишину, растения и тучку Гнева Небес, которая выглядела встревоженно. Возможно, из неё тоже вытягивали энергию, но мы явно сдохнем тут быстрее, чем она рассеется. И думали мы сейчас, скорее всего, об одном и том же.

— Как быстро ты умрёшь, если съешь эту траву? Успеешь хоть немного восполнить резерв и выплеснуть энергию из себя? — озвучил я крайний вариант.

— Не знаю, — честно признался он.

— Рискнём?

— Может пройдём дальше, вдруг повезёт что-нибудь найти?

— С нашим везением, скорее «что-нибудь» найдёт нас… — проворчал я, устало поднимаясь. — Но, может оно и к лучшему.

Свернул провода вручную и покосился на Гнев Небес, но тучка держалась настороже и ещё раз позаимствовать у неё энергию вряд ли получиться. Ибун тяжело поднялся и подтянул пояс-хранилище, чтобы оно под своим весом не сползало. Но он мускулистый — он запросто справится с парой сотен килограмм поклажи.

Медленно побрели по петляющему тоннелю. И чем дальше, тем больше светящихся растений встречалось на стенах, полу и даже на потолке. В какой-то момент кишка пещеры пошла в гору, и мы даже вяло обрадовались этому, но через полсотни шагов она ещё круче ныряла вниз и сильно сужалась. Тучка с опаской продолжала следовать за мной и очень нервничала, что я не собираюсь умирать, а из неё всё активнее вытягивают энергию. Кроме того, она несколько раз приближалась к растениям, видимо надеясь их поглотить, но почти сразу пугливо отлетала на безопасное расстояние. Хм, занятно…

Вскоре мы дошли до резкого поворота и дальше надо было протискиваться в совсем узкую щель. Я пролез без проблем, а вот мой здоровенный товарищ слегка застрял и только совместными усилиями удалось пропихнуть дальше его могучее тело.

И тут я показал жестом, чтобы он продолжал двигаться дальше, тогда как сам притаился за уступом и остался поджидать Гнев Небес. Едва тучка осторожно протиснулась в щель сверху, как в неё тут же полетел скрученный в петли провод, по которому она сразу шарахнула молнией, при этом изрядно похудев до размера трёхлитровой банки.

Да и плевать на неё! Главное, что разряда хватило на оживление Вихря, который сейчас активно растворял растения, а я спешно утрамбовывал в резерв полученную энергию.

— Ибун, получилось! Собирай больше травы! — заорал я, чувствуя, как едва капнувшая в резерв энергия тут же куда-то испаряется.

Когда он из последних сил приволок охапку экры, я накинул на него часть провода и поделился энергией. Не сказать, что нам стало сильно легче — физическая и моральная усталость никуда не делись — но тела охотнее отзывались на команды вялых мозгов и мы даже закинули в себя по несколько горстей кашура и полосок мяса, запив это целым кувшином молока.

После еды невыносимо захотелось спать и глаза закрывались против воли. Но из-за