Родители были шокированы моими словами. Они явно не ожидали такого откровения. Но слова Кейдена всколыхнули что-то внутри меня, то, что так долго было зажато.

Когда ты перестанешь быть такой гребаной трусихой? Сегодня, — я наконец ответила ему мысленно. Я перестану сегодня, и будь что будет.

— Лили, — начал папа.

— Я не хотела вам говорить, потому что не хотела вас расстраивать. Всю свою жизнь это тебя было тем, чего я боялась больше всего. — Я натянуто рассмеялась, пытаясь перебороть страх, бушующий во мне. — Ни плохих оценок, ни непопулярности, ни насмешок… разочаровать вас было моим кошмаром. Я переживала за свои оценки только потому, что вы переживали. Вы оба так чертовски сильно переживали.

Родители в ужасе уставились на меня, как будто я была человеком, которого они не знали. Я продолжила:

— Я не обвиняю вас и не говорю, что это что-то плохое. Это потрясающе. Вы подтолкнули меня работать намного усерднее, чем все остальные, чтобы добиться гораздо большего. Передо мной открыт широкий выбор колледжей, куда поступить, и я могу изучать то, что мне действительно нравится, и это благодаря вам. Вы всегда верили в меня, чем помогли мне поверить в себя.

Папа прочистил горло.

— Но?

— Но… — Я сделала глубокий вдох и собралась с духом. — Но я знаю библиотекаря лучше, чем своих одноклассников, и у меня в голове миллион фактов, но очень мало воспоминаний о школе, которые вызвали бы у меня смех или улыбку. Глупые моменты, вечеринки, друзья, первый поцелуй…

При этих словах оба моих родителя побледнели.

— Да, прежде чем вы что-то скажете, это нормально для восемнадцатилетней девушки — сходить на пару свиданий или целоваться с парнями. Это не значит, что я забеременею и брошу колледж.

— Лили, поверь мне, такие вещи случаются раньше, чем ты успеваешь осознать, и тогда вся твоя жизнь меняется. — В мамином голосе было столько боли и печали.

Я протянула руку и коснулась ее сжатого кулака, лежащего на столе.

— Мам, я знаю, уверяю тебя, ты множество раз говорила мне это, но… ты не понимаешь, что это звучит так, будто мое существование разрушило твою жизнь. — Мой голос сорвался на последних словах.

Мамино вытянулось от потрясения, а затем сморщилось.

— Я бы хотела изменить это для тебя, но не могу. Я здесь, и мне очень жаль, но я ничего не могу с этим поделать.

Теперь и по моему лицу текли слезы. Боль на лицах родителей разбила мне сердце.

Мама плакала. Я довела свою мать до слез. Я отодвинула стул и встала. Мне нужно было побыть одной. Я не могла вынести их печали. Это была моя вина. Во всем всегда была моя вина.

Я выбежала из комнаты, хлопнув кухонной дверью, и сунула ноги обратно в кроссовки. Затем выскочила на улицу, рыдания сотрясали мое тело.

У меня едва хватило времени осознать, что я не одна, когда я столкнулась с твердой грудью. Руки Кейдена обхватили меня и притянули ближе. От него пахло кожей. На нем была мотоциклетная куртка, в одной руке он держал шлем. Он починил байк несколько дней назад; я могла разглядеть его, припаркованного прямо за спиной Кейдена. Он вернулся домой раньше, чем я ожидала.

— Что случилось? — серьезно спросил он.

Несмотря на наши слова, сказанные друг другу всего час назад в закусочной, его присутствие внезапно заставило меня почувствовать себя не такой одинокой. Я посмотрела на него, моргая сквозь слезы. Перед глазами плыло; я не могла сфокусироваться. Еще один громкий всхлип вырвался из моей груди. Его челюсть напряглась, выдавая его эмоции, а затем он отступил назад и потянул меня к мотоциклу.

— Сюда, садись, — коротко проинструктировал он, натягивая шлем на мое разгоряченное, покрытое пятнами лицо.

Звук моих рыданий был оглушительным внутри шлема.

Он забрался спереди и обвил мои руки вокруг себя, вынуждая вцепиться крепче, а затем тронулся с места, осторожно покатив нас вперед, прежде чем разогнаться. Мы рванули, разбрызгивая гравий, как раз в тот момент, когда открылась входная дверь и появился мой отец. Кейден не стал тормозить, он просто уехал, забрав меня с собой.

Мы выехали на извилистую дорогу за городом, которая вела к особняку Андерсонов, огибая скалы, возвышающиеся над морем. Я усилила хватку и позволила волнению от поездки унять мои слезы. Я сделала глубокий вдох, потом еще один. Это немного помогло, но осознание того, что скоро мне придется вернуться домой и встретиться с родителями, снова сокрушило меня.

Мы ехали почти час, прежде чем Кейден свернул с дороги и проехал прямо через шикарную закрытую собственность Беккета. Он остановился и снял мой шлем, а затем и свой. Как только грохот байка стих, в моей голове воцарилась пронзительная тишина.

— Перед тем, как ехать домой, сначала приведем тебя в порядок. Выглядишь так, будто ты на собственных похоронах, — категорично сказал он. — Следуй за мной. — Он повернулся и пошел прочь.

Дом выглядел темным и неприветливым. Я поспешила за Кейденом.

Он отвел меня в домик у бассейна. Внутри горел мягкий свет, все жалюзи были опущены. Как только я переступила порог, реальность ужасных, неблагодарных вещей, которые я наговорила своим родителям, снова обрушилась на меня, и рыдания вырвались наружу, звуча словно крик из самой моей души.

Кейден напрягся и тут же развернулся, хватая меня за руку, прежде чем я успела уклониться. Он притянул меня к своей груди в крепкие объятия.

— Шшш, Веснушка. Все хорошо.

Его тихий рокот только вызвал еще больше слез. Он крепко держал меня, пока мои эмоции бушевали. Это были боль и вина за то, что я обидела своих родителей, которые желали мне только добра, а затем — тошнотворное чувство облегчения от того, что я наконец высказала свое мнение. Все это бурлило внутри меня, затрудняя дыхание.

— Все хорошо, я держу тебя… ты справилась. Ты была храброй, и теперь все наладится. — Кейден продолжал обнимать меня, его рука скользила вверх-вниз по моей спине, даря мне утешение, которого я не хотела.

Я застыла в его объятиях.

— Это все твоя вина, не смей успокаивать меня, когда ты это сделал, — прорычала я, пытаясь вырваться из его рук. Мне удалось это только тогда, когда он ослабил хватку. Я отшатнулась и влепила ему пощечину. Звук разнесся по маленькой комнате. — Мне не нужна твоя поддержка, ты, чертов безумец. Сначала причиняешь боль, а потом осушаешь мои слезы? Что ты за извращенный псих?

— Такой же, как ты, видимо. Та, кто пыталась разрушить мое будущее, а затем дала мне