его описание. Он видел в этой должности, как продолжал описывать ее Сьез, простого исполнителя законов, принятых без его участия или согласия, и накрахмаленную фигуру для приема делегаций и дипломатов и председательствования на официальных церемониях. Он не чувствовал в себе таланта к подобным ритуалам; напротив, в его голове роились предложения, которые он был полон решимости как можно скорее превратить в законы для нации, взыскующей порядка, направления и преемственности. «Ваш Великий курфюрст, — сказал он Сьезе, — король-бездельник, и время таких слабых королей прошло. Какой человек с головой и сердцем согласится на такую вялую жизнь ценой шести миллионов франков и квартиры в Тюильри? Что? Выдвигать людей, которые действуют, и не действовать самому? Это недопустимо».7 Он требовал права инициировать законодательство, издавать ордонансы, назначать на должности в центральном правительстве не только национальных знатных особ, но и всех, где он находил желающих. Его программа политической, экономической и социальной реконструкции требовала гарантированного пребывания у власти в течение десяти лет. И он хотел, чтобы его называли не «великим курфюрстом», что напоминало о Пруссии, а «первым консулом», что несло в себе аромат Древнего Рима. Сийес видел, что его конституция скатывается к монархии, но его успокоили председательством в сенате и доходными поместьями. Он и Дюко подали в отставку с поста консулов, и по просьбе Наполеона (12 декабря 1799 года) их сменили Жан-Жак Камбасерес в качестве второго консула и Шарль-Франсуа Лебрен в качестве третьего.

Было бы ошибкой считать этих двух людей просто послушными функционерами. Каждый из них был человеком с несомненными способностями. Камбасерес, который был министром юстиции при Директории, теперь служил юридическим советником Наполеона. Он председательствовал в Сенате и (в отсутствие первого консула) в Государственном совете. Он сыграл ведущую роль в разработке Кодекса Наполеона. Он был немного тщеславен и гордился обедами, которые давал Люсуллан; но его спокойный и вдумчивый нрав часто спасал первого консула от опрометчивых ошибок. Он предупреждал Наполеона, чтобы тот не враждовал с Испанией и избегал России как матрасной могилы. — Лебрен был секретарем Рене де Мопеу, пытаясь предотвратить банкротство Франции Бурбонов; он участвовал в разработке финансового законодательства Национального собрания и Директории; теперь, начав работу с пустой казной, он помогал организовать финансы нового правительства. Наполеон оценил качества этих людей; став императором, он назначил Лебрена архиказначеем, а Камбасереса — архиканцлером, и они остались верны ему до конца.

Несмотря на убежденность в том, что состояние Франции требовало скорейших решений и быстрого проведения политики, Наполеон на первом курсе представил свои предложения Государственному совету, выслушал их нападки и защиту и принял активное участие в обсуждении. Это была новая для него роль; он привык командовать, а не дискутировать, и теперь его мысли часто опережали слова: но он быстро учился и усердно работал в Совете и вне его, анализируя проблемы и находя решения. Пока он был лишь «ситоином-консулом» и позволял себе перечить.8 Руководители Совета — Порталис, Родерер, Тибодо — были людьми высокого уровня, не терпевшими диктата; их мемуары изобилуют отзывами о готовности консула к работе. Послушайте Родерера:

Пунктуален на каждой встрече, затягивает сеанс на пять-шесть часов… постоянно возвращаясь к вопросу: «Это справедливо? Полезно ли это?»… подвергая каждый вопрос точному и тщательному анализу, получая информацию об ушедшей юриспруденции, законах Людовика XIV и Фридриха Великого….. Никогда Совет не расходился без того, чтобы его члены не узнали больше, чем накануне, — если не благодаря знаниям, полученным от него, то хотя бы благодаря исследованиям, которые он заставлял их проводить….. Что характеризует его прежде всего… [так это] сила, гибкость и постоянство его внимания. Я никогда не видел его усталым. Я никогда не находил его ум лишенным вдохновения, даже когда он изнемогал телом….. Никогда еще человек не посвящал себя работе более полно и не уделял больше времени тому, что он должен был делать».9

В те времена Наполеона можно было любить.

2. Министры

Помимо разработки законодательства для управления Францией, он занялся еще более сложной задачей — администрацией. Он разделил работу между восемью министерствами и выбрал в качестве их глав самых способных людей, которых смог найти, независимо от их партии или прошлого; некоторые из них были якобинцами, некоторые жирондистами, некоторые роялистами. В одном или двух случаях он позволил личным симпатиям взять верх над практическими суждениями; так, он назначил Лапласа министром внутренних дел, но вскоре обнаружил, что великий математик-астроном привнес «дух бесконечно малых в управление»;10 Он перевел его в Сенат, а министерство передал брату Люсьену.

Основной и почти безвыходной задачей Министерства внутренних дел было восстановление платежеспособности и жизнеспособности коммун или муниципалитетов как ячеек, составляющих основу политического тела. Наполеон высказался по поводу их состояния в письме к Люсьену от 25 декабря 1799 года:

С 1790 года 36 000 местных органов власти были похожи на 36 000 девочек-сирот. Наследницы старых феодальных прав, они [коммуны] были заброшены или обмануты… муниципальными попечителями Конвента или Директории. Новый набор мэров, асессоров или муниципальных советников обычно означал не что иное, как новую форму грабежа: они крали дорогу, крали тропинку, крали лес, грабили церковь и присваивали имущество коммуны….. Если бы эта система просуществовала еще десять лет, что стало бы с местными органами власти? Они не унаследуют ничего, кроме долгов, и станут такими банкротами, что будут просить милостыню у жителей.11

Это был Наполеон в литературном настроении и поэтому немного преувеличен. Если бы это было правдой, то можно было бы предположить, что коммунам следует позволить выбирать своих чиновников, как в Париже. Но Наполеону не нравилось то, что получилось в Париже. Что касается меньших коммун, то «Революция, — по мнению ее последнего историка, — обнаружила лишь несколько достаточно образованных и культурных сельских жителей, обладающих чувством честности и общественного интереса»;12 И слишком часто такие избранные местными жителями правители, как и присланные из Парижа, оказывались некомпетентными, коррумпированными или и теми и другими. Поэтому Наполеон остался глух к призывам к общинному самоуправлению. Возвращаясь к римской консульской системе или к интендантам поздних Бурбонов, он предпочитал назначать или поручать Министерству внутренних дел назначать в каждый департамент правящего префекта, в каждый округ — субпрефекта, а в каждую коммуну — мэра; каждый назначенец должен был отвечать перед своим начальником, а в конечном счете — перед центральным правительством. «Все назначенные таким образом префекты «были людьми