Я уставился на чудовище, которое теперь стояло передо мной лицом к лицу, так что я увидел все его  жуткое великолепие огненно-рыжей гривы и ужасную угрозу, исходящую от его устрашающего бивня. Оправившись от неожиданности моего падения, монстр уставился на меня своими кошачьими глазами. Он зарычал и сделал ко мне решительный шаг, затем еще один.

Я положил руку на дверную щеколду и низко пригнулся, готовясь толкнуть ее и выскочить наружу. Затем я услышал шорох, с другой стороны. Крокодил уже ждал меня? Смогу ли я вовремя достать дубинку, чтобы воспользоваться ею?

Я вспомнил вторую часть совета Исмены: «Не убегай, а сражайся».

Я взглянул на ее лицо. И снова я увидел, как она шевелит губами, словно напоминая мне о своих словах.

Я покачал головой и стиснул зубы. Я только что последовал инструкциям ведьмы, повернув налево, а не направо, и к чему это привело? Что я должен был подумать, кроме того, что Исмена намеренно пыталась меня убить? И все же, если таково было ее намерение, и, если мое плачевное положение доставляло ей удовольствие, у нее был странный способ расправиться со мной. Я не увидел удовлетворения на ее лице, только острую, неослабевающую настойчивость в том, чтобы я сделал так, как она мне сказала. Я снова услышал ее слова у себя в ушах, не в виде отголосков слов в памяти, а как будто она стояла рядом со мной, и сказала вслух: — «Не убегай, а сражайся!» Было ли это актом колдовства, или мой разум сыграл со мной злую шутку?

Если бы я не убежал, как бы я смог сражаться? Голыми руками против существа с когтями и клыками, не говоря уже о бивне и скорпионообразном хвосте? С таким количеством способов убить меня, возможно, монстр, по крайней мере, подарит мне быструю смерть, в то время как борьба с крокодилом может быть долгой, кровавой и ужасно болезненной. Преследовал ли совет Исмены цель не в том, не спасти меня, а направить к более милосердному концу

В этот момент я сделал свой выбор. Я не стал пытаться сбежать в соседний вольер. Я решил остаться и противостоять монстру.

Я выпрямился, расправил плечи и сжал кулаки.

Монстр склонил голову набок, словно удивленный моим высокомерием, затем сделал еще один шаг ко мне. Взмах его скорпионообразного хвоста издал щелкающий звук, от которого у меня заныли зубы. Когда он открыл пасть, чтобы зарычать, вырвавшегося наружу ужасного запаха было почти достаточно, чтобы поставить меня на колени.

Я решил, что нет смысла ждать нападения монстра. Как я уже видел, существо было способно испугаться. Если бы я сделал первый ход, возможно, у меня было бы, по крайней мере, преимущество внезапности.

Я бросился к монстру. К моему изумлению, он сделал шаг назад.

Рог монстра был моей главной заботой, и завладеть им было моей целью. Укус или царапину я мог бы пережить, по крайней мере, на какое-то время; даже рана от его хвоста могла быть недостаточно и позволила бы мне продолжать сражаться. Но если бы чудовище сумело проткнуть мне живот своим рогом, для меня все было бы кончено.

Наверху, надо мной я услышал внезапный шум. В мгновение ока смех сменился аплодисментами. Я никогда не слышал таких аплодисментов, кроме как на гладиаторских играх в Риме, когда бой достигал апогея и публика от волнения взрывалась в овациях...

Прежде чем монстр успел отреагировать, я схватил его за бивень правой рукой. В то же мгновение, поняв, что он был совсем рядом, левой рукой я схватил его за хвост, рядом с жалом. Если бы у меня хватило сил крепко держаться за эти два смертоносных оружия чудовища и ловкости избегнуть его когтей, возможно, я смог бы каким-то образом вскочить на него, оседлать или повалить на землю.

Это, по крайней мере, оглядываясь назад, было тем, что я, возможно, и намеревался сделать. Или, возможно, я действовал чисто инстинктивно и импульсивно, без какого-либо плана вообще.

Чего бы я ни надеялся достичь, ничего подобного не произошло, потому что в следующий момент я обнаружил, что кубарем кувыркнулся мимо монстра на усыпанную пальмами землю, сжимая в одной руке его рог, а в другой – фрагмент его хвоста. Оба оторвались от существа практически без сопротивления.

Рев оваций надо мной снова сменился взрывом смеха.

Один голос прозвучал громче остальных. Это был голос Менхепа: — Это наше лучшее посвящение за последнее время!

Он кричал через яму Артемону, который теперь стоял прямо надо мной, глядя вниз с безмятежной улыбкой и удовлетворенным кивком головы. Рядом с ним стояла Исмена, на лице которой, наконец, проявились кое-какие следы эмоций, одновременно самодовольствия и удовлетворения, и в то же время легкого сочувствия к охватившему меня замешательству. Когда она отступила от края пропасти и исчезла, я каким-то образом понял, что она покинула собрание, как будто эта драма - или комедия - подошла к своему завершению.

Я повернулся, чтобы посмотреть на монстра, который, казалось, в мгновение ока превратился в обыкновенного льва.

Неестественные цвета — оранжевые конечности, пурпурное туловище, рыжая грива — были именно такими. Кто-то покрасил мех животного, а также подстриг и привел в порядок его гриву, каким-то образом придав ей жесткость, чтобы она сохраняла подходящую форму. Сегментированный хвост был не более чем подпоркой, сделанной из полых тыкв и прикрепленной к настоящему хвосту льва. Рог казался довольно настоящим, но он был выдолблен изнутри так, что весил очень мало; какому зверю он принадлежал, я не понял, но у льва такого точно никогда не было.

Я был заперт в яме не с каким-то отвратительным невиданным монстром, а с обыкновенным

львом. Этот факт должен был ужасать сам по себе - но что это был за лев, который позволил себя покрасить, причесать и приделать себя накладной хвост и рог?

Когда смех утих, Артемон обратился ко мне с края ямы. — Я вижу, ты познакомился с Чилбой.

Раскрашенный лев сел на задние лапы и уставился на меня с видом оскорбленного достоинства. Я не сводил глаз со зверя, еще не готовый ослабить бдительность. Я отбросил накладной хвост в сторону, но сохранил в