– Киран, – экзактатор выдохнул имя со смесью чувств, которые сам не сумел понять. – Но как…

– Опустошитель из копья Нэйла, – Балор мгновенно узнал одного из своих сыновей, несмотря на то, что лицо Ардена превратилось в сплошную язву. Впрочем, как и все тело легионера. Кайден хорошо помнил, как воина накрыло струей кислоты, выпущенной одним из мешкоротов. Экзактатор и подумать не мог, что после такого реально выжить.

– Прикрывай Кракова! – приказал Балор, а сам стальной молнией метнулся к руинам. Он не обращал внимания на псайкеров, но прежде, чем достиг Ардена, наткнулся на группу ящеров.

Келл не остановился. Он широко взмахнул двуручным топором, занеся его над головой, но когда лезвие из живого металла рванулось к земле, исполинская мощь модифицированных мускулов примарха позволила мгновенно сменить траекторию движения огромного оружия. Брызнувшие в стороны чужие не ожидали, что их ждет продольный удар, а не вертикальный. Двое остались лежать в пыли, перерубленные в районе груди.

Еще двое попытались обойти примарха с фланга, тогда как их лидер с аугметической короной прыгнул на Балора. Келл усмехнулся и сам прыгнул на ксеноса. Они врезались друг в друга с оглушительным треском. Сын Императора за счет чистой массы отбросил противника на стену и приземлился сверху, опустив лезвие топора ему на голову. За его спиной двух оставшихся ящеров измололи в труху тяжелые турели.

Балор повернулся к Ардену Кирану. На обнаженного Опустошителя смотрело окровавленное лицо, глаза примарха были завязаны лоскутом черной от грязи ткани.

– Пойдем, сын, – Келл протянул легионеру руку и тот с трудом оперся на нее. Было видно, что он тяжело ранен и каждое движение причиняет ему страшную боль. Осознав это, Балор как мог бережно взял воина на руки. Огонь скитариев и легионеров Авангарда, которых по воксу координировал Кайден, расчистил примарху путь.

Вбежав на палубу, Келл передал Ардена апотекариям, которых осталось лишь двое. Опустошитель к этому моменту потерял сознание от боли. Кар бросил на него быстрый взгляд. Первый среди равных был рад, что Киран выжил. Выжил, несмотря на то, что он, Кайден, будучи его командиром, оставил воина, обрекая их с Лэйсом и остальными на верную смерть.

Но иначе было нельзя… Или можно?

– Я получаю сигналы с флота! – это был голос Риама Лаво, последнего технодесантника Звезднорожденных. Единственного технодесантника, который до сих пор оставался в живых. Лаво передал сообщение по внутреннему воксу, который работал почти без помех.

– Что это значит? – тут же уточнил Кайден.

– Орбитальная блокада снята? – Аскелад в пылу схватки улучил момент, чтобы обернуться. Он сразу нашел взглядом Кара. Братья мгновение непонимающе смотрели друг на друга.

– Там! – Элифас ткнул цепной глефой в небо. – Это что? Еще штурмовики ксеносов?

Мерцающий потерял свой шлем в разгар боя, поэтому сейчас, глядя против солнца, не мог нормально рассмотреть приближающиеся к их позициям черные точки.

– Нет, – Солей тоже сощурился. Через мгновение его зеленые глаза округлились, когда он понял, что видит. – Это «Громовые птицы».

Владыка XI легиона сказал это спокойно, как говорил всегда. Но его слова взорвались огненным фейерверком в сердцах легионеров. Кажется, даже автоматоны Кракова усилили натиск и на пару шагов оттеснили противника.

– Принимаю новые сообщения, – продолжил докладывать Риам. – Мы думали, что все три флота, появившиеся около планеты, принадлежат ксеносам. Но это не так! Третий флот… секунду, – он согнулся в три погибели над стационарным ретранслятором, последним, что у них оставался. Ретранслятор был напрямую подключен к доспехам технодесантника. – Третий флот… нет, не могу разобрать.

– Третий флот принадлежит Пустотным Гончим, – вытаскивая топор из ящера, Балор Келл улыбнулся. Солей задумчиво посмотрел на него. Сам он мгновение назад различил герб легиона Русса на приближающихся «Громовых птицах». Но откуда это узнал Балор? Ведь он не мог видеть.

Келл, будто прочтя его мысли, обернулся. Враск не смог сдержать улыбки в ответ на по-мальчишески простую улыбку брата.

– Подтверждаю! – Риам Лаво не отдавал себе отчета в том, что кричит, срывая трансчеловеческие голосовые связки. – Это Гончие Русса! Гончие идут!

Келл мощно расхохотался.

– Так что же, – он снова посмотрел на Солея. – Кого мы позволим нашему брату найти здесь? Остатки двух легионов, едва не стертые в пыль безродной рангдой? Или самых стойких и умелых воинов галактики, которые не сломались и не сдались перед лицом верной смерти?

– Он найдет здесь тех, кому знакома главная истина, – Враск протянул брату руку и они с силой пожали друг другу предплечья. Керамит наручей натужно затрещал.

Затем два примарха обернулись к врагу. Ослепленный Балор Келл жутко ухмыльнулся, поднимая над головой «Гибельный». Солей Враск повел плечами, принимая боевую стойку. «Прима Материя» и поврежденное «Затмение Серендина» с отключенным силовым полем блеснули кармином в лучах заходящего светила.

– Истина эта заключается в том, – продолжил Одиннадцатый сын Императора, – что смерти нет!

– А Терра в наших сердцах! – в унисон ему проревел Балор, и примархи повели своих воинов в контратаку.

Глава 7

Милосердие Русса

На прорыв

Кваттур Инвикта

По ту сторону кристалфлекса на фоне голубого шара Адвекс-Морс Примус неспешно перестраивались три флота. Все они получили колоссальный ущерб, но в последней битве особенно сильно досталось Гончим, которые самоотверженно прикрывали израненных братьев.

Балор Келл легко отыскал флагман Русса. «Храфнкель», чудовищный левиафан из древних легенд, пустотный король, несущий в своем сердце ярость лавового сердца Фенриса. Его корма была искорежена, а по левому борту вся нижняя палуба с макро-орудиями превратилась в рваный обугленный шрам, протянувшийся на треть корпуса.

Ремонтные дроны сновали вокруг линкора, повинуясь безмолвным приказам техножрецов, точно стайки мелких рыбешек подле глубинного исполина. Несмотря на жуткий внешний вид, «Глориана» Лемана не получила критических повреждений, ее быстро восстановят, особенно если учесть помощь с Ковчега.

Примарх II легиона наклонил голову, скользя внутренним взором дальше, сквозь построения имперских кораблей