фавориту. Платон Зубов был в большой степени ревнивец, ну или патологически боялся перестать быть тем, кем сейчас являлся. Екатерине, как женщине, нравилось, когда Платошка ревновал ее к своему брату Валериану Зубову. Валериан признавался более красивым мужчиной, а до того, как потерял ногу в Польше, этого Зубова считали вообще самым красивым среди всех мужчин при дворе. Но государыня лишь подразнила Платошку, отыгрывая флирт с Валерианом.

И не только флирт, но и искреннюю заботу. Когда Валериан получил ранение, то его, зная, что государыня, случить что, разгневается, оперировали в первую очередь, пока рядом, истекая кровью, умирал другой человек.

А сегодня, вернувшийся с переговоров о свадьбе Александры Павловны, Платон Александрович услышал фамилию «Сперанский» и что государыня в шутку говорила, что такой ушлый пиит может высоко взлететь. Басня про лебедя, рака и щуку, моментально разошлась по всему Петербургу, как только она была зачитана самой Екатериной Великой.

— Душа моя, Екатерина Алексеевна, да чего ты этого незнакомца все поминаешь? Что он сделал такого? — спрашивал Платон у государыни.

На самом же деле, Платон уже был накачан одним из людей, чьими радениями Зубов оказался в постели императрицы. Николай Иванович Салтыков имел разговор с Платоном Александровичем.

Салтыков стал резко бесполезным. Его фигура, которая могла лавировать между наследников и матушкой-императрицей, быстро обесценилась. Павел Петрович отказал Николаю Ивановичу, проедпочитая иметь связ с Большим Двором через другого человека, которого пока еще не приняла государыня, но за этим не дело не станет, если на кону возможность иметь контакт с Павлом.

Потому то Салтыков и перехватил Платона, которые ехал из Швеции после очередных консультаций по вопросу женитьбы шведского короля и Александры Павловны. Знал старый интриган на какие болевые точки нажимать, чтобы подвигнуть Зубова к некоторым действиям. Для Николая Ивановича было катастрофически важно убрать с поля зрения князя Алексея Борисовича Куракина. Ну а для Платона сделать так, чтобы новых мужских лиц в поле зрения императрицы не возникло.

Платону Александровичу указывали на то, что после смерти Потемкина, у государыни наметился некий недостаток в общении с интересными, неординарным людьми. Сперанский? Тот, чье имея нынче лишь прозвучало. Нет, в это не верил даже ревнивый Платон, но то, что, кроме стариков, будет некто, кто и вирши сочиняет и помогает Куракину составлять интересующие государыню проекты, на слуху у Екатерины Алексеевны, Платону не нравилось.

Так что фаворит, не имея на то полномочий, все равно дал поручение главе Тайной Экспедиции Александру Семеновичу Макарову, который и был назначен на эту должность по протекции именно Платона Александровича. А еще именно Макаров помогает Зубову вести переговоры с несговорчивыми шведами.

И вот он приезжает к государыни и…

— А вот ты, Платоша, послушай! Умом Россию не понять… — Екатерина продекламировала четверостишье. — Как глубоко? Я спрашивала у статс-секретаря пиита Державина, каково на его мнение сие сочинительство. Тот говорит, что ладно получилось. Да я и сама это понимаю.

Государыня наслаждалась растерянностью Платона. Понравилось позлить фаворита. И ничего, пусть не зазнается! Хотя куда там еще больше зазнаться!

— Ты Платошка не устраивай сцен ревности! Выходни! Это плохой тон. Нет более смешного человека, чем обманутый муж, который начинает ревновать жену. А ты у меня должен быть красивым во всем, — Екатерина схватила Зубова за рыжеватую шевелюру и притянула к себе. — Целуй свою государыню! А Куракина или его секретаря не трогай! Тут важно, кого именно привечает нынче мой сын. Вот и подумаю, чтобы заменить Николая Иванович Салтыкова, который потерял доверие Павла, на Куракина. Пусть князь Алексей Борисович еще немного притрется к гатчинскому затворнику.

Платон Зубов слушал, делал вид, что поглаживание Екатерина по волосам ему нравится, но сердечко стучало. Салтыков верный соратник Платна, вероятно, что именно протекция Николая Ивановича и стала решающей в деле приближения Платона Александровича к постели императрицы. Фаворит не хотел, чтобы Салтыков потерял свой вес, это автоматически, пусть и незначительно, но снизит и положение самого Платона Зубова.

Так что и за Алексеем Борисовичем Куракиным и за его секретарем будет слежка. Был уже когда-то у государыни один секретарь, пусть и английского посольства… Понятовский в период романа с тогда еще только женой наследника престола, так же работал секретарем. Ну а том, какой тогда был между Екатериной и Станиславом Августом амур, знают не только в России.

А этот секретарь еще и вирши пишет и умен, зараза. Ходят слухи, что не так уж и дурен собой, весьма статен, да мужественен. Врут, конечно, но мало ли…

Глава 17

Глава 17

Белокуракино

20 октября 1795 года

— Нельзя тудась! — услышал я решительный голос Агафьи.

И не знал, что она так умеет жестко разговаривать, все думал, что исполнительная мямля, застенчивая девица. А иди ж ты, экая! Стервочка, не иначе!

— Мне говорать с мисье Спеханкс, — еще один женский голос окончательно вырвал из сна.

— Говорить! И у барина Михаила Михайловича фамилия Сперанский. А не «спархс» какось. Учи русскую речь, балда ты сисястая! — прямо шекспировские страсти разгорались за дверью в мою спальню.

Я не вмешивался. За неимением развлечений такое реалити-шоу «за дверьми» было весьма интересным и несколько интригующим. Две девицы глубоко за полночь спорят у двери в мою спальню. И что они со мной делают? Сейчас обеим… ух…

— Пустить я! — потребовала Анетта.

— Нет! — жестко отвечала Агафья.

Все это