И почему акцент на таких интимных вещах? Так женщина-разведчица, как бы это не аморально звучало, имеет некоторые преимущества перед мужчиной. Эти «преимущества» она прячет под платьем, но при добыче информации не может не использовать. Все женщины-разведчицы, или почти все, использовали такое оружие.

Среди недорослей я выделил двух девчонок и трех парней, которые не только грамоте обучены, но и способны на неплохом уровне учиться дальше. Их я и начну учить, как только создам для этого условия. Ну а пока пусть хорошо едят, да приводят физическую форму в порядок. Стойковичу я доплачу, чтобы всерьез ими занялся. Еще по прошлому приезду в Белокуракино, потомок сербских переселенцев уловил суть тренировок.

Получиться ли создать из сирот резидентов заграницей? Не знаю, но я постараюсь выучить их так, чтобы по итогу заиметь хитрых, умных, подготовленных разведчиков, способных анализировать и систематизировать информацию. В этом времени пока поле непаханое в подобном направлении. Можно преспокойно прогуляться по Лондону или портовым английским городам и знающим взглядом понять, насколько готовы английские корабли, или куда снаряжают флот, поговорить с матросами.

Впрочем, и в будущем, где режим секретности объектов существовал, можно было немало почерпнуть из досужих разговоров людей или постов в социальных сетях, чего уж тут, в конце XVIII века, где до многого еще не додумались.

— Стало быть, янычар себе захотел, в султаны подался, Михаил Михайлович? — улыбнулся Осип, ранее не встревавший в разговор. — Коли султаном заделался, может, и гарем заимеешь? Вона, Микалай Игнатьевич все вдовушек покупает. Мужиков не хватает, а он все вдовушек везет в имение. Во и будут вам гаремы.

Шутливый тон однорукого мастера разрядил обстановку. А Тарасов стал оправдываться, что нисколько он не выбирает вдовушек при покупке крепостных, а ищет мужних с детьми. Такие оправдания еще больше повеселили, так как лицо Тарасова покраснело. Точно уже та, или те, к кому пристраивает свой овощ заморский невиданный — кукурузу.

На счет кукурузы.

— Рассказывай, господин управляющий, вот по пунктам нашего плана и рассказывай! Что получилось, что не удалось и как исправить, чтобы в следующем году было еще лучше, — повелел я, отпивая принесенного Агафьей холодного кваса.

Да, эта девушка, что раньше мне помогала, и она уже моя прислуга. Князь даже не знал, что такая есть в наличие, когда я просил его определить мне в горничные Агафью. Меня удовлетворяет… Вот же как двусмысленно получается! Но пока все еще только в профессиональном отношении. Хотя, она явно не против, порой, глазками так стрельнет, куда там Амуру-снайперу! Может быть и… Но нужно думать о делах.

Тарасов был грамотным человеком. Грамотно воровал, сейчас грамотно работает. Я интересовался о нем у князя Куракина. Оказывается, Николай Игнатьевич Тарасов выдержал конкуренцию с неким управляющим, университет закончившим, немцем Отто Шлёссером. Теперь этот Шлёссер работает в куракиновском имении под Орлом.

В этом контексте не совсем понятно, почему Тарасов лучше немца, если Белокуракино не приносит должного дохода. Ну, для этого нужно было бы съездить под Орел, чего делать я пока не собираюсь. И так уже собой заменяю Куракина во-многом. Из того, что я знаю по психологии, князь скоро может сильно взбрыкнуть. Признаться, это было одной из причин, которая подвигла меня уехать в поместье. Нам, как бы это не звучало, нужно пожить чуточку на расстоянии.

Из того, что получилось, вытекало, что, пусть мы только в начале пути, но прибыль Белокуракино составит порядка шести тысяч рублей, хорошо, что в серебре, а не в ассигнациях.

Кстати, перед моим отъездом бумажные деньги еще потеряли пять копеек в стоимости, относительно серебряного рубля. Не совсем понимаю, кто вообще регулирует такие процессы, вероятно, сам, очень условный рынок, но ситуация с финансами России становится уже предкризисной.

Благо, что в тех делах, где я принимал участие все ладится и спорится.

— Как тебе, Осип, получилось так много ульев сладить? — спросил я у однорукого мастера.

— Да, куды там много? Чуть более двух сотен. Ежели мне доску вовремя давали, так было бы более. То не сильно мудрено. Сложнее семью пчелиную пристрастить жить в пчелиной хатке, — отвечал Осип.

Раньше мне казалось, что сто ульев — это реальное коммерческое производство меда. Оказалось, что не казалось. Сейчас в Белокуракино сто двадцать три улья. Если перевести количество полученного меда из пудов в привычные для меня меры, то выходило более трех с половиной тонны и двести килограммов воска. Бортничество так же никто не отменял. Потому до конца года килограммов триста воска будет.

— Николай Игнатьевич, а что по заводику восковому? — спросил я у Тарасова.

— Так там не мудрено, крути себе свечи, да и будет. Жира свиного только добавить, — отвечал управляющий.

— Так дело не пойдет. Ты, Осип, изготовь формы для заливки свечей. И пока этого хватит. Две-три тысячи свечей сделать — уже деньги неплохие. Считали эти прибыли в своих реляциях? — обращался я ко всем присутствующим.

Считали, но приблизительно. А насчет того, чтобы пробовать эксперименты с нефтью, изготавливать парафин или идти по проторенному пути, начиная с производства стеарина, я уже думал. В моем стратегическом плане общение с химиками должно состояться уже этой зимой, после Нового года.

Есть один русский ученый, которого можно было бы назвать, с некоторой оговоркой, великим, Яков Дмитриевич Захаров. Про него пока ничего не узнавал, кроме того, что нашел в списках сотрудников Петербургской академии наук. Сейчас вот размышляю над тем, а не сделать ли мне Захарова из просто выдающегося химика, величайшим? Натрий с ним откроем, вот и парафин. Без Авагадро откроем закон этого итальянского химика. Правда, в последнем нужно чуточку поспешить и не растягивать на десятилетия.