А так, посмотришь на деток и оторопь берет. Сухие, как тросточки. Откармливать их еще и откармливать, прежде чем какую-то науку давать и, уж тем более, тренировать. Думаю, что зимой занятия нужно будет определить минимальные: так, физкультура и не более. А после уже, по весне, включать некоторые тренировки посерьёзнее.

Я собирался взрастить диверсантов, телохранителей, ну или исполнителей некоторых щекотливых акций. Получится, так и разведчиков, это, если у кого обнаружатся склонности к быстрому поглощению знаний. Возраст такой, что наверстать образование сложно.

Эти люди, лично мне верные, что станет неотъемлемым условием и критерием, обязаны сыграть важную роль в будущем. Особенно я рассчитываю постращать Наполеона.

Нет не убить его, что, на мой взгляд, мало чего изменило бы. Ну не было бы торта «Наполеон», или одноименного коньяка. Но был бы император Гош, Мюрат, Нэй. Может они и кажутся фигурами помельче, но свита делает короля. Важнее же был спрос французского общества на такого вот монарха. Людовики разных мастей задолбали, как и разного рода дофины с герцогами. Лидер, военный, который на передке и не только Жозефины, но и внешней политики, популярный в народе, он же и несет своей жесткой рукой ценности французской революции. Так что свой Сталин… Наполеон, во Франции найдется.

А вот грохнуть Бонапарта во время вторжения в Россию, да начать молниеносный удар по французским коммуникациям, выходя в пределы герцогства Варшавского… Красота! Но нужно думать о современных реалиях.

Мое отношение к Наполеону без пиетета перед ним, как политиком. Бонапарт был плохим дипломатом, плохим, почти во всем, но гениальным в военном деле. И во Франции сейчас хватает фигур-полководцев, может пожиже корсиканца, но вполне талантливых. Общество таких взращивает, потому по востребованию свои Наполеоны и получаются.

— Вашбродь! — выкрикнул Северин, когда наш поезд подъехал к барскому дому.

И не хочу я ему объяснять, что пока я никакой не «бродь». Не какой-нибудь советник, ни офицер, да я никто, по сути. Пусть завет, как заблагорассудится.

— И я рад тебя видеть, — сказал я и троекратно расцеловал казака.

Так нужно… Мужики тут тоже целуются… Тоже, да не так… Хотя и эти самые где-то обитают.

— Так, Сева, за Тарасовым и быстро! После твоего старшего привези ко мне. Жить буду в барском доме, на то князь дозволение дал. Нужно много обсудить и понять, как дела обстоят, — я увидел разочарование на лице Северина Цалко. — Не кривись! Дела попервой, недорослей распределить нужно, ну а после… Я привез аж три штофа водки, в Харькове купил.

— Да разве ж там могут так горилку ладить, как тут, у нас — возмутился Сева.

— Каждый кулик хвалит свое болото, — усмехнулся я. — Давай, зови всех! Осипа тоже нужно.

Северин убежал, а я подумал о том, что зря не завел себе помощника. Пусть это и звучало бы некорректно, помощник помощника князя Куракина, но к черту корректность, когда самому приходится разбираться со своими делами. Нужно расселить детишек, нужно определить Каспара Мелле с его секси-дочкой, ну и начать работать.

В доме Куракина в имении из прислуги было только три человека: завхозо-охрано-садовник, повара-горничная, бог его знает, еще кто и их сын. Дом казался абсолютно неуютным, необжитым, и для меня его никто не готовил. Но, ничего, крыша над головой есть, и то добре.

Француза с дочерью я решил поселить в домике, в котором сам жил ранее. Рядом был еще дом, и вот это строение я планировал использовать, вернее, отдать в пользование ювелиру, так что теперь у меня есть и мастерская, и отдельное жилище.

С французом получилось договориться очень быстро. Я, первоначально, собирался его оставлять в доме Куракина. Но, если он будет работать здесь, то получится своего рода шарашка, надеюсь, весьма продуктивная. Милле видел в окно начало моего общения с людьми барона и сильно струхнул. Поэтому, когда на следующий день он прибыл в дом князя, то был столь напуган, что твердил о необходимости отбытия куда-нибудь, возможно, в Москву. Вот тогда я и предложил ему в срочном порядке собраться, дал сто пятьдесят рублей для покупки материалов на первое время. И вот он здесь.

Алексей Борисович перед моим отъездом подписал бумагу в стиле Александра Дюма на вроде той, что была дана Миледи в знаменитом романе великого французского писателя. Все, что сделано этим господином, сделано по моей воле, «Князь А. Б. Куракин».

Не могу сказать, что Александр Борисович полностью осознал, какой именно документ он подписал. Но разве изворотливый секретарь, уже немного знающий своего начальника, не сможет подсунуть в нужный момент бумагу на подпись?

Через час мы уже начали свое совещание.

— Скажи, Карп Милентьевич, по первой детишек есть куда определить? — спросил я у казачьего вахмистра Комарина.

Это он сейчас заведовал всей охраной немалого поместья, имея в подчинении два десятка, в основном казаков, большинство из которых были уже весьма немолодого возраста, но и молодняк обкатывался, правда не на зарплате. При этом, оставался и Богдан Стойкович, которого, по сути оттерли, но не выгнали. Богдан как командовал своей дюжиной ребят, как и продолжил это делать, но уже под общим началом Карпа Милентьевича.

И я имел представление, что именно произошло. Имение стало зарабатывать сильно больше прежнего. Ранее Тарасов несколько экономил на охране и потому и Карп, уважаемый в округе, человек с казацкими корнями и до сих пор державший в хорошей форме своих людей, не захотел в качестве своей зарплаты иметь только обещания, пусть такой валюты управляющий и имел преизрядное количество.

Теперь обстоятельства сильно изменились. Резкое увеличение прибыли почти