— Он же очнется и всех нас перебьет, — хрипел огр, стоя на своем. Его капюшон давно рухнул на спину, а полы короткого плаща рвались, как парусины. — Наверняка он за этим и прибыл. Неужели вы не понимаете?

— Ты браги, что ли перепил, Мардред? — Рассмеялся Люка, укладывая Габриэла на плащ. — Ты хочешь сказать, что этот темный переломал себе ребра и истекал кровью много дней, чтобы вот таким нехитрым способом пробраться в приют и перебить нас?

— Смешно, — поддержал друга пепельноволосый Эридан.

Огр презрительно рыкнул, но промолчал.

Когда, наконец, отряд был готов, Остин еще раз оглядел заснеженную долину, освещенную мутным светом гаснущих звезд, с минуту помолчал, о чем-то размышляя, и уверенно скомандовал:

— И! Взяли! Понесли!

Через миг цепочка эльфов канула в угодья темноты.

— Это он, Арианна! — Распахнув огромные изумрудные глаза, прошептал Эридан, оставшись сестрой в уединении речного побережья. — Тот странный эльф с голубыми глазами, о котором я тебе говорил, помнишь? Тот, что помешал убить меня в Эбертрейле. Главнокомандующий армии Теобальда. — И только сейчас заметив, искреннюю растерянность девушки, ученик чародея понизил звонкий голосок: — Но ты и сама это знаешь, ведь так? Ты с ним встречалась?

— Довелось, — шепнула Арианна и взяла брата за руку. — Об этом никому ни слова.

* * *

Дубовая дверь тихонько отворилась и Арианна выскользнула в коридор. Шелковое платье было заляпано бурыми пятнами, широкие с набивным узором рукава, пропитанные густой мутной влагой, обвисли; по серебристым локонам темнели бардовые брызги. Девушка прижимала серебряный таз, полный кровавой воды и тряпок. В мягком свете настенных ламп ее поверхность зеркалила цветом рубинового вина.

Остин, облокотившись плечом о стену, блуждал взглядом по белой лепнине ангелов и барельефам цветов и диковинных животных. Вид у владетеля Ательстанда был усталым, если не сказать — растерянным.

— Как он?

Эльфийка пожала плечами. Зеркальце воды дрогнуло. Остин кивнул, спрашивать, как и отвечать было нечего. Два часа назад они принесли раненного парня в замок, отвели для него отдельную комнату и созвали всех целителей, лекарей и магов. Помогать вызвался даже перенесший тяготы многодневного пути седой Эстрадир — он присоединился, быстро поев и переодевшись.

Смыв кровь, обработав и перевязав страшные раны, они оставили искалеченного, так и не пришедшего в сознание Габриэла под присмотром лорда Илмара. Травник все охал и приговаривал: «впервые вижу, чтобы эльф жил при таких ужасных увечьях; он давно должен был отойти в Арву Антре». Седой Эстрадир предполагал: «он очень молод и крепок, у него сильное сердце». Илмар отчаянно мотал головой: «все равно не понимаю, ни одно живое существо не выживет, потеряв столько крови, а этот темный, жив несмотря ни на что». «Чудо», потрясали волосами одни, «судьба» — удивлялись другие, «злой рок» — вздыхали третьи и тихо добавляли: «воином-то ему уже не быть, кость правой ладони перебита и раздроблена; он не то, что не сможет сражаться, не удержит даже клинок».

Оставалось только ждать.

Снежная пригоршня с шумом ударилась о витражное стекло. Арианна очнулась. Остин все так же стоял напротив и не сводил с нее серого взгляда. Подрагивал мягкий теплый свет настенных ламп. Снаружи жестоко выл и бесился ветер ноября. Грозно трещали склоны горы. Из комнаты раненого слышались эльфийские голоса — лекари затеяли спор.

Девушка тепло улыбнулась другу, попрощалась и скрылась за поворотом. Остин отклонил голову, уперев затылок о стену и крепко задумался — не допустил ли он роковую ошибку. Притащить темного эльфа в родовой замок, пусть тот и полумертвый (и возможно уже не оклемается), тем самым подвергнув опасности жизни множества доверившихся ему сородичей, было с его стороны крайне опрометчиво и недальновидно. Но сделанного не воротить и не исправить. Остин вздохнул: как бы великодушие его сердца однажды не обернулись против него.

Дверь тренькнула, и в коридор высыпали молчаливые лекари. Похоже, затеянный спор, они решили продолжить в более подходящим для криков и ругани месте. С алыми пятнами на белых сверкающих одеждах, они потекли по коридору снежной лавиной. Остин украдкой заглянул в комнату — на кровати неподвижно лежал «не друг». Черные локоны блестели на бледно-голубых наволочках, стройное, мускулистое, будто высеченное из снежного камня тело обвивали тугие белые повязки. Сломанная левая рука лежала на груди в ободе деревянных пластин, правую ладонь перетягивали льняные бинты.

На простыне блеснули серебристые кольца. Тонкая, но прочная цепь тянулась от ноги раненого, спадала на мягкий аллеурский ковер и исчезала в темноте угла — не обезопасить свое тихое поднебесное царство Остин не мог.

…Бронзовая дверь, вычеканенная молотом искуснейшего мастера, со скрипом распахнулась…

Габриэл сидел в седле серо-снежного кохейлана, сминал поводья лакированными перчатками и всматривался в хмурую темень. Тяжелый богатый плащ из черного бархата колыхался за спиной крылами темной исполинской птицы, по лицу скользил морозный воздух горных вершин, в огромных глазах играл металлический отблик.

Горные хребты отблескивали крутыми, поросшими костистым лесом, склонами. Предгорья засыпали яркие огоньки. Черные гоблины разбили лагерь в самом темном и неприметном уголке Соленых Упокоищ. Туда и лежал путь темного эльфа — он приехал, чтобы мстить.

Пять дней назад в Мерэмедэль прибыл старшина и сообщил, что отряд шерла Дреда попал в засаду грорвов неподалеку от Сторма, в сорока милях от Фэр'айо. Гоблинов оказалось семь отрядов по сотне бойцов. Они смяли пятьдесят темных воинов Дреда, потеряв при этом две трети собственных сил. Дреда и двух его помощников взяли в плен, но каково же было удивление гоблинского командира, когда вместо главнокомандующего армии Его Величества, под ноги ему бросили простого армейского командора.

«Где главнокомандующий?», — шипел гоблин. — «Ты скажешь мне, эльф. Хочешь или нет — я развяжу твой язык».

Старшина рассказал, Дред лишь улыбнулся и плюнул мерзавцу в лицо.

Они долго и страшно пытали командора, резали на куски, жгли каленым железом и закапывали живьем в толщу камня. Старшина содрогнулся: крик стоял на весь лагерь такой, что шарахались кони, а рядовые солдаты-гоблины зажимали уши. Но командор так и не раскрыл местоположения Габриэла. Тогда-то они отпустили его — старшину, с посланием, — если главнокомандующий не объявится, они будут отсылать командора домой по частям.

Губы Габриэла исказил хищный оскал. Вы искали меня? Желали встречи? Что ж, вот он, я. Перчатки жалобно заскрипели, силясь лопнуть — он сжал кулаки с такой силой, что костяшки пальцев затрещали.

Жеребец нетерпеливо заворчал, дернул ушами и закусил мундштук.

— Спокойно, Льен, — похлопал эльф по могучей шее коня, не сводя глаз с мерцающих огоньков. Безжизненный голос заледенил кровь: — Скоро все закончится…