Шли не спеша. Золотистый луч упал на девичье лицо. Впервые за шесть тоскливых рассветов новый день нес безоблачное небо и легкий южный ветер. Арианна улыбнулась. Остин покосился на нее, хотел что-то сказать, но в последний момент передумал и уткнулся под ноги.

Эльфийка заметила, ее голос пролился мелодией трав:

— Ночью ты опять стоял в дозоре?

Он пожал плечом, мол, куда деваться?

— Остин, — вздохнула она, — я беспокоюсь за тебя. Целыми днями ты занят делами приюта. У тебя нет даже минуты на отдых. А по ночам ты заступаешь в дозор. Ты себя совсем не бережешь.

— Не точи сердце тревогами, — спокойно отвечал мужчина, все же тронутый искренней заботой Арианны, — кому, как не мне ведать обо всем, что происходит в замке.

— Конечно, — улыбнулась она, блеснув светом изумрудных глаз. — Но тебе не обязательно решать проблемы постояльцев лично. Почему бы не передать это другим? Люке, например? Или Мардреду? Огр помогает тебе в приюте много лет. Почему не сделать его управляющим? Он смышленый парень. Уверена, он справится.

— Справится, — согласился Остин, щурясь из-за рассветных огней, игравших в стеклах и витражах.

Арианна вскинула пепельные бровки и Остин пообещал:

— Ладно, я подумаю.

Сбоку тихо окликнули:

— Лорд Остин! Лорд Остин!

Сквозь толпу протискивался белый гоблин-подросток и черные космы-косички вились над головой клубком змей.

— Что случилось, Хагл?

— На кухне лопнул один из котлов, — тяжело дыша, сообщил подросток. — Леди Миллиана в истерике. Мадред срочно просит вас прийти.

Остин устало вздохнул:

— Скажи, сейчас подойду.

Белый гоблин сверкнул раскосыми серо-желтыми глазами, кивнул и юркнул в звенящую голосами толпу.

— И передай, леди Миллиане, чтоб успокоилась! — Вдогонку крикнул владетель приюта. — Починим мы ее котлы, — это он молвил скорее себе.

Снова замолчали. Ветер плакал в голых кронах груш, в небе перекликались горные орлы, звонко гомонили обитатели. Под ногами хрустел снег — трехдневный буран намел целые барханы колючего кружева и облепил всю западную стену пуховым покрывалом.

— Еще только середина ноября, а снега навалило по колено. Если так пойдет и дальше к весне от Ательтанда останется только крыша, а от нас — уши, — заметил Остин, подкидывая сползшую под мышкой корзину.

Арианна кивнула. Его ненавязчивые шутки всегда были ей по сердцу.

За беседкой свернули налево и заметили снежный мост. Конечно, не настоящий, а сотканный из снега и улыбок. Три десятка эльфийских ножек утоптали сугроб, соорудив даже не мост — горку, так, что с одной стороны она поднималась, а с другой — плавно опускалась. А теперь и покататься — не грех. Мальчишки и девчонки взбегали на возвышенность и по очереди скатывались вниз. Ручьистый смех разносился над двором, наполняя Ательстанд бессмертным биением жизни. Среди детских голосков Арианна расслышала острый, как звон металла, голос брата.

Эридан. Взрослый уже, а все как ребенок. Ладно, пусть немного повеселится. Так ему будет легче забыть тюрьму и пытки. Хотя, нет — не будет. На это ученику чародея потребуются годы, если не столетия. Почти каждую ночь девушка вскакивала к брату и молила его о пробуждении, а он… Он кричал от боли и ужаса, потому что снова и снова видел себя распятым в пыточной камере, слышал крики Эрла и смех Брегона, чувствовал касание раскаленных щипцов и захлебывался от крови и слез.

— Эридан, твой черед, — послышался перелив со стороны снежной горки.

— Как брат? — тихо спросил Остин.

— Лучше. Прошел месяц с того дня, как он и остальные пленные бежали благодаря Белому Лебедю. — Загадочно произнесла она, потупив взор.

— Это радует. — И зачем-то добавил: — Ательстанд ваш дом, Арианна. Вы можете жить здесь столько, сколько пожелаете. Ни к чему покидать его весной, чтобы потом возвращаться осенью…

— Мы уже говорили об этом, — она звонко его прервала. — Мы благодарны тебе за возможность зимовать в приюте, но не проси, чтобы мы жили здесь целый год. Это не для нас!

— Я помню, ты говорила, — опечалился эльф, сердце облилось горячей кровью. — Я желаю вам добра. Хочу, чтобы Эридан и ты не знали нужды. Больше никогда бы не пережили лишений и утрат. Ведь я…

Всякий раз, когда он говорил с Арианной, его голос чуть заметно дрожал, а слова застревали в горле. Очень часто он чувствовал себя полным идиотом или мальчишкой, не способным объясниться в любви. И всякий раз, когда заветная фраза была готова сорваться с языка, он осекался и замолкал, будто догадывался — излишняя откровенность не пойдет их дружбе на пользу.

— Знаю. Спасибо тебе, — со всей искренностью поблагодарила Арианна и скользнула дальше. Поникший головой Остин поплелся следом.

Крыльцо прачечной вынырнуло из-за угла соседнего фасада. Весь задний дворик перетягивали веревки — ниже, выше, вдоль, поперек, и на них, подобно озорным воздушным змеям, колыхались выстиранные шелковые простыни, наволочки, шерстяные покрывала, узорные скатерти из дорого элейского аксамита. От ароматов терпкой морозной свежести и толики цветочной сладости запершило в горле.

Остин опустил корзину на перила и заглянул эльфийке в глаза. Им так редко удавалось остаться наедине, все время кто-то окружал, гомонил, просил совета или помощи. Вот и сейчас хрупкий миг надежды безжалостно треснул под скрипом тяжелой, отделанной узорной лепниной двери. Вытекшая на крыльцо низкорослая черноволосая гнома в белом фартуке прищурилась, всплеснула руками и забубнила:

— Лорд Остин, вот вы где. А вас все ищут.

— Кто меня ищет?

— Ой, да все! — И прачка затараторила: — Лорд Генри из оружейной. Там, кажется, треснула стена, и часть оружия оказалась засыпана мерзлой землей. Еще вас спрашивал травник Илмар. Ветер разбил в его лавке два окна и опрокинул полку со снадобьями. Или это в оружейной выбило окна? — Почесала бороду гнома. — Неважно, — махнула она толстой короткой рукой. — А еще вас искал валларро Агроэлл. Слышала, — прачка сузила черные глаза, — по личному делу. И еще… как же его имя… вечно я забываю. У них там водное колесо поломалось.

Арианна нежно погладила в раз погрустневшего друга по плечу, махнула серебристыми ресницами, намекая: подумай о помощнике, а лучше о нескольких, но вслух шепнула:

— Иди. Ты им нужен.

— А, Арианна. Грязное белье принесла? Умница. — Сказала гнома, когда Остин ушел. — Детка, поможешь снять высохшее и развесить выстиранное? Оно здесь — в моей корзине. Держи.

— Конечно, леди Бель, — девушка плавно вскинула руки — длинные широкие рукава вспорхнули, как крылья лебедя над прихваченной морозом гладью реки, — и принялась за работу.

* * *

— Вот видите, лорд Остин?

Огромное железное колесо, прикрученное болтом к глухой стене замка, поскрипывало и ерзало туда-сюда. По недвижимым лопастям хлестала вода, соскальзывая в протекающий внизу ручей, но акведук оставался пустым. А все потому, что под черпаком, насаженным на обод застрял крупный валун, рухнувший с крутого заснеженного склона.