Но все идет не по плану, и Нелли отходит, чтобы тихо переговорить с Женевьевой. Виоли готовится к тому, что ее сначала обвинят, а потом наверняка раскроют ее истинную личность. Возможно, если она побежит прямо сейчас, то сможет добраться до леса прежде, чем…

Женевьева выходит из кухни, и после того как дверь закрывается, между Виоли и Нелли на долгое мгновение воцаряется тишина. Женщина пересекает кухню и встает рядом с девушкой.

– Я не знаю, в какую игру ты играешь, но я бы посоветовала тебе играть в нее более осторожно, и желательно за пределами моей кухни, – мягко говорит она.

Сердце Виоли самую малость успокаивается.

– Ты не сказала ей, что это была я? – спрашивает она.

Нелли делает паузу.

– Я же говорила, что после той беды со свадьбой мне ужасно не хватало работников, – говорит она. – Я не собираюсь так быстро бросать на съедение волкам единственную, кого я нашла. Ты ведь не фривианка, так ведь?

– С чего ты так решила? – возражает Виоли.

– Ты знаешь, кто такая Евгения, и, готова поспорить, она тоже узнала бы тебя в лицо. Ты темаринка?

Виоли колеблется, пытаясь решить, открыть ли всю правду или лишь часть.

– Я работала в темаринском дворце, – говорит она спустя мгновение. – Королева навредила моей подруге, поэтому я решила, что печально известные фривийские призраки могли бы немного попреследовать ее за это.

Нелли снова молчит, и Виоли задается вопросом, обдумывает ли женщина пробелы в истории Виоли или она просто чувствует, что услышанное – правда, и принимает это.

– Ты же тоже знаешь, что она вдовствующая королева, а не вдовствующая леди, – говорит Виоли, надеясь избежать дальнейших вопросов Нелли.

– Я знаю достаточно, – говорит Нелли. – Как бы то ни было, она, по-видимому, была очень расстроена, увидев торт и оставленную вместе с ним записку.

– Отлично, – говорит Виоли.

Нелли смотрит на нее долгим взглядом, и у Виоли возникает ощущение, что женщина обычно весьма хорошо читает людей, но Виоли не похожа на других, и та это чувствует. Она встречает взгляд Нелли с тщательно выстроенной защитой. Нелли поджимает губы.

– Только дурак верит, что он самый умный человек в комнате, – говорит она. – И ты была бы дурой, если бы снова принесла эту беду на мою кухню. Поняла?

Виоли может только кивнуть и сдерживается, чтобы не закатить глаза, пока Нелли не поворачивается к ней спиной.

Когда смена Виоли на кухне заканчивается, она не идет к себе. Вместо этого она держится в стороне от толпы возвращающихся по своим комнатам слуг, делая вид, что поправляет шнурки на ботинках. При первой же возможности она проскальзывает в другой коридор и поднимается вверх по лестнице, прихватив из прачечной стопку сложенных белых простыней. По узким, тускло освещенным коридорам она направляется в королевское крыло. Ее останавливают стоящие у входа стражники. Она говорит им, что ее послали сменить постельное белье в комнате принцессы Дафны, и они обмениваются взглядами.

– Вы что там, вообще друг с другом не разговариваете? – насмешливо спрашивает один из стражников. – Это уже делали сегодня утром.

– Пытались сделать это сегодня утром, – поправляет Виоли с очаровательным смехом. – Эта дура случайно заменила одно грязное белье другим грязным бельем. Меня послали все исправить.

Стражники обмениваются еще одним взглядом, но в конце концов один из них кивает.

– Тогда поторопись, – говорит он, отступая в сторону, чтобы Виоли могла пройти.

Она направляется к покоям Дафны и, зайдя внутрь, закрывает дверь бедром, после чего кладет стопку постельного белья на маленький диван у потухшего камина. Проникающего через окно вечернего света едва хватает, чтобы что-то разглядеть, но Виоли достаточно и этого. Она быстро приступает к работе, обыскивая комнату на предмет того, что могло бы заинтересовать Беатрис.

Виоли понимает, что Дафна наверняка сжигает все письма от императрицы, и поэтому просеивает пепел в камине в поисках любого клочка, который мог бы пережить пламя. Но там нет ничего, кроме пепла. Она прочесывает гостиную и спальню, обыскивая все места, которые ей самой советовала императрица в качестве тайников – под матрасом и перекладинами кровати, между кирпичами в камине, под плюшевыми коврами. Она обыскивает места, в которых, как знает Виоли, часто прятала что-то Софрония: фальшивые донышки шкатулок и косметичек, подкладки висящих в гардеробе платьев и пальто, полые каблуки туфель.

Но Виоли не находит почти ничего, что может заинтересовать Беатрис или даже ее саму. Но все же в подкладке зимнего плаща Дафны девушка находит пузырек со звездной пылью, который кладет себе в карман, но, кроме него, там ничего нет.

Виоли уже почти сдалась, но решает еще раз взглянуть в стол Дафны и порыться в ящиках. Когда она закрывает правый ящик, то слышит странный мягкий звук. Нахмурившись, она снова открывает его и снова слышит тот звук. Кажется, одно из лежащих в нем перьев зацепилось за что-то в верхней части ящика. Судя по звуку, за бумагу.

Сердце у Виоли подскакивает к горлу, она лезет в ящик и ощупывает его. Ее пальцы скользят по сложенному листу бумаги, прикрепленному к крышке ящика, и, охваченная чувством триумфа, девушка вытаскивает его и разворачивает.

Она едва может читать при таком слабом освещении, поэтому подходит к окну, позволяя сиянию звезд осветить страницу.

Письмо написано почерком императрицы, но волнение от этого открытия притупляется, как только Виоли читает слова.

– Звезды над головой, – бормочет она себе под нос, прежде чем сунуть письмо в карман и поспешно выйти. Ее мысли настолько спутаны, что она едва вспоминает, что нужно забрать с собой стопку постельного белья.

Ей нужно догнать Леопольда и Дафну. Сейчас же.

Беатрис

Беатрис идет по дворцовому коридору в сопровождении двух стражников. Один из них находится рядом с ней почти с тех самых пор, как она вернулась домой – якобы для ее собственной защиты, но Беатрис уверена, что императрица поручила им и другие задания. А вот место второго стражника все время сменяет то один, то другой человек. Кажется, их трое, и они дежурят по очереди. Хотя ни один из стражников не был особенно разговорчив, за последние несколько дней Беатрис удалось вытянуть кое-какую информацию из первого, главного охранника.

Во всяком случае, она узнала, что его зовут Альбан, и, судя по тому, что его было просто невозможно очаровать, она решила, что его преданность императрице непоколебима. Это весьма печально, ведь он