— Платья все равно не успеют доставить до субботы, — сказала Груша и надменно отвернула свое хорошенькое лицо к окну.

Она придала лицу ледяное выражение и принялась рассматривать пейзаж за окном, делая вид, что не замечает, что Константин, обняв ее ноги, взволнованно смотрит на нее.

— Можно завтра съездить в Калугу. Посмотрим что-нибудь там, — предложил он.

— В Калугу? — она кисло скривилась. — Что может быть модного в этих захолустных лавках?

— Тогда в Москву? — продолжил Урусов. Груша пораженно посмотрела на него. Неужели он и впрямь собрался ради какого-то дурацкого платья ехать пять часов туда и пять часов обратно? Но, увидев в серебристых глазах решимость, Груша поняла, что князь не шутил. Она тяжело вздохнула и устало прикрыла глаза. Как все это надоело ей, постоянная игра измотала все нервы. От бесчисленных платьев и украшений, которыми задаривал ее князь, Грушу уже тошнило. «Что же еще надо сделать, чтобы достать его, наконец?» — думала она напряженно.

— Наверное, в Москву можно, — прошептала она холодно.

— Вот и славно, — ответил Урусов и, наклонив голову, поцеловал ее колени через шелк пеньюара. — Завтра с утра и поедем.

Он поднялся с ковра и, снова сев за стол, продолжил писать.

Груша несчастно смотрела на его широкую спину в белой шелковой рубашке и думала: «Чтоб все эти платья провалились пропадом, вместе с этим приемом». Вдруг в голову девушке пришла неожиданная мысль. Она хитро улыбнулась и довольно замурлыкала один из романсов.

Константин, обернулся к ней и улыбнулся, думая, что Груша осталась довольна его предложением поехать в Москву за новым нарядом.

Двадцать четвертого августа дворец князей Урусовых весь светился огнями. Около шести вечера начали прибывать первые экипажи. Гости, наряженные, благоухающие и воодушевленные предстоящим представлением, которое устраивал князь Константин, неспешно заходили внутрь, попадая в огромную парадную с причудливой мраморной лестницей, устланной ковром и украшенной множеством ваз из китайского фарфора.

Стоя у окна спальни, чуть прикрытого толстой портьерой, Груша отметила, что большая часть приглашенных уже прибыла. Через некоторое время она, заслышав шаги в коридоре, проворно прилегла на постель и накинула на лоб мокрую тряпку.

— После сегодняшнего унижения он уж точно порвет со мной, — воодушевленно прошептала Груша сама себе.

Урусов, облаченный в белую рубашку, черный фрак и брюки, появился на пороге ее спальни.

— Грушенька, почему ты еще не готова? — начал он, проходя и отмечая, что девушка лежит на постели в пеньюаре, с распущенными волосами. Константин подошел к кровати и наклонился. — Я же просил тебя спуститься еще час назад, чтобы встретить гостей.

— Ох, — прошептала несчастно Груша и, не открывая глаз, изобразила страдальческое выражение лица.

— Тебе нехорошо, душа моя? — спросил князь с тревогой.

— Я себя так плохо чувствую. Все время кружится голова.

— Но как же? — опешил Урусов. — Еще час назад с тобой было все в порядке.

— Наверное, я вообще не выйду к гостям, — прошептала несчастно девушка.

— Малышка, я же пригласил всех только для того, чтобы они послушали твое пение.

На это заявление Груша открыла глаза и посмотрела на него.

— Ох, — вздохнула она.

— Ты же сама просила меня устроить вечер, на котором ты могла бы выступить…

— Ох, — она снова закрыла глаза. — Жаль, что я не смогу показать гостям свое новое бальное платье, что мы купили на днях в Москве.

— Грушенька, давай я пошлю за доктором? — предложил Константин.

— Не надо. Это простое женское недомогание, — произнесла уклончиво Груша.

— Тогда, возможно, позже ты спустишься вниз? Все жаждут познакомиться с тобой.

— Вряд ли, я так разбита…

— Груша, прошу тебя, что я скажу гостям? — выпалил Урусов уже трагично.

Князь поджал губы, печально глядя на нее.

— Вы совсем не жалеете меня, — прошептала капризно девушка и недовольно сверкнула на него фиалковыми очами.

Урусов нахмурился и начал заводиться. Он представил, каким дураком будет выглядеть перед гостями, когда скажет, что его протеже не будет петь на вечере, который был устроен только для этого. Боясь взорваться, Константин стремительно вышел из спальни, сильно хлопнув дверью. Груша села на постели и довольно посмотрела ему вслед.

После всех унижений, которые ему пришлось вытерпеть в этот невозможно долгий вечер, в течение которого он чувствовал на себе косые и злорадные взгляды приглашенных, Константин устало поднялся в свою спальню. Тихо раздевшись, он сел на кровать и посмотрел на девушку, которая лежала к нему спиной. Груша не спала. И едва князь сел на постель, повернулась и устремила на него поглощающий взгляд, надеясь услышать от Урусова заветные холодные слова о том, что она ему больше не нужна.

— Прости меня, малышка, — сказал князь тихо и ласково, подняв на нее взор, в котором не было и тени злости.

— Простить? За что? — удивленно произнесла она, опешив от его слов.

— Я был груб с тобой, — начал извиняющимся тоном Константин. — Ты плохо себя чувствовала, а я думал лишь о себе. Как твоя голова?

— Уже лучше, — глухо ответила Груша и отвернулась от него, смотря невидящим взглядом перед собой. Девушка размышляла о том, что делает не так, почему он ни в какую не хочет прогнать ее.

— Ты простишь меня?

— Вы ни в чем не виноваты, Константин Николаевич, — сказала вдруг нежно Груша. — Это я вела себя недостойно.

Урусов тут же сгреб девушку в охапку и, приподняв на руках, заглянул в ее лицо.

— Как давно я не слышал, чтобы ты так ласково говорила со мной, малышка, — прошептал он страстно. — Я обожаю, когда ты такая спокойная и тихая, как маленькая райская птичка, не способная быть грубой и холодной.

Внезапно Груше захотелось его утешить и сказать что-нибудь приятное.

— Вы очень добры ко мне, Константин Николаевич, — произнесла она медленно и улыбнулась. Князь весь засиял и как-то по-мальчишески улыбнулся ей в ответ.

— Рад, что вы заметили во мне хоть что-то положительное, Аграфена Сергеевна, — проворковал он нежно и, наклонившись, поцеловал девушку в губы.

Москва, 1858 год, сентябрь

Груша посмотрела на свое очаровательное отражение в зеркале и, наморщив носик, капризно произнесла:

— Мне не нравится!

Константин сидел напротив нее в удобном темном кресле и удовлетворенно осматривал ее изящную фигурку в атласном платье цвета зеленого шартреза. Они находились в зеркальном зале модного салона мадам Софии на Мясницкой улице. Уже прошло три недели, с тех пор как князь и Груша приехали в Москву, в шумный, величественный город, который некогда был столицей России. Они остановились в фамильном дворце Урусовых, выстроенном некогда дедом Константина.