за голову и глядя в пространство. «Почему ты не пишешь?» – прозвенел голос Йо в ее голове. Девушка вздохнула и перевернулась на живот. Внезапно она вспомнила, как Эмма, взяв ее за руку в гостях у Марты, торжественно провозгласила: «Лили хочет стать писателем!» Картина была столь яркой, будто подруга была прямо здесь, в спальне Лили. «К сожалению, она помолвлена».

– К сожалению, она помолвлена, – прошептала Лили в темноту, чувствуя, как эти слова сдавливают грудь. – Помолвлена…

Она встала и зажгла свечу на прикроватной тумбочке, затем надела тапочки и тихо подошла к окну. Из нижнего ящика стола она вынула статьи, которыми ее снабдили подруги по кружку, и книги Эммы – до сих пор она так и не просмотрела ничего из этого. Стопка оказалась внушительной.

– «Неотъемлемое право женщин», – прочитала она заголовок первой книги. Луиза-Отто Петерс. Лили удивилась, увидев, что сочинение было написано больше двадцати лет назад. Другая работа, тоже за авторством Отто-Петерс, называлась «Жизнь женщины в Германской империи». Лили открыла книгу и взглядом скользнула по строкам, наугад выхватывая отдельные куски. Ее заинтересовал отрывок о брачной жизни женщины из среднего класса. Словно в трансе, она начала читать:

Проснувшись утром, она идет в гостиную, где их с супругом уже ждет накрытый стол. Она завтракает вместе с ним, потом муж идет на работу, а жена, проводив его до дверей, ходит по дому, наблюдая за работой горничной. Затем она идет к кухарке, чтобы обсудить меню и отдать еще несколько столь же незначительных распоряжений, после чего принимается за свой туалет, уделяя отдельное внимание прическе, составленной из чужих волос и хитрых заколок, которые вызывают у мужа лишь отвращение и досаду, хотя она-то думает, что делает все это из любви к нему…

Лили была озадачена. Украшение прически шиньонами не успело выйти из моды, и она никогда не слышала, чтобы кто-то осуждал эту практику или ставил ее под сомнение.

Затем она выходит из дому, отправляясь в город по своим маловажным делам – например, в гости. Незадолго до обеда она приходит домой, чтобы проверить, все ли в порядке на кухне, а затем идет в гостиную – ждать мужа за накрытым столом. Затем следует часовой полуденный отдых с журналом в руках, после чего она отправляется варить кофе в заблаговременно принесенной горничной венской кофеварке, и муж обязан заверить ее, что кофе, который она приготовила, вкуснее всего, что ему доводилось пить. После кофе муж возвращается к работе, и теперь пара может не увидеться до ночи, потому что мужчина, завершив дела в конторе, идет в клуб, в собрание или, если нам будет дозволено воспользоваться студенческим жаргоном, в кабак. А что она? Она шьет, или вяжет, или отправляется на прогулку и деловито расхаживает по городу, заставляя себя и других верить, что чем-то занята…

Лили уронила книгу на одеяло. Она только что прочитала подробное описание жизни матери. А возможно, что и своей собственной, если она все-таки станет женой Генри.

Внезапно во рту появился кислый привкус. Ей стало почти стыдно – так однообразна, так предсказуема, так невероятно бесполезна была описанная в книге жизнь. И такова – вплоть до последней детали – была повседневность всякой женщины ее круга. Повседневность, состоявшая из череды бессмысленных занятий: постоянных переодеваний (по платью на каждый прием пищи), разного рода уроков, которые никогда не пригодятся в жизни, никому не нужного рукоделия. Конечно, мать Лили, помимо всего прочего, присматривала за Михелем, но и здесь фройляйн Зёдерлунд делала за нее большую часть работы. Кроме того, Зильта активно занималась благотворительностью, но опять же – ее вклад ограничивался участием в работе комитета. Лили подозревала, что Луиза Отто-Петерс нашла бы что сказать и на этот счет.

Она продолжала читать еще какое-то время, пока не наткнулась на отрывок, посвященный супружеским изменам:

Это проявление неудовлетворенного тщеславия, стремление к утолению сердечных порывов, возникшее и питаемое нехваткой иной духовной пищи – работы и связанных с ней профессиональных обязанностей. Для того, чтобы совершить прелюбодеяние, женщина должна упасть на самое дно, потерять остатки чести, поддавшись бесстыдной страсти…

Лили почувствовала, как по телу прошел озноб. Она была ничем не лучше женщин, описанных здесь. Хотя она еще не совершила прелюбодеяния, то, что она делала в последнее время, было именно таким – возбуждающим и запретным. Чем-то, что освобождало ее из плена скучных будней. Впервые в жизни она чувствовала себя по-настоящему живой. И поэтому она просто не могла не встречаться с Йо.

Мысли мчались бешеным потоком. Во всем, что она читала, Лили в каком-то смысле находила себя. Она взяла из ящика журнал. На титульной странице крупным шрифтом было написано «Нойе Банен». Лили вспомнила, что Изабель упоминала при ней это название. Девушка не могла поверить, что существует журнал, посвященный только женщинам – их правам, их месту в обществе, их образованию. В голове предостерегающе звучал голос Изабель: «Не попадайся за чтением этих сочинений! Никто не захочет слышать, что говорят эти женщины. Твои родители точно этого не поймут!»

Перебирая книги, она снова наткнулась на работу доктора Эктона, которую уже успела пролистать. Когда она открыла книгу, взгляд упал на один из абзацев:

Лучшие матери, жены и хозяйки несведущи в сексуальных утехах. Любовь к домашнему очагу, детям и долгу хозяйки – единственные их страсти.

Несколько мгновений Лили задумчиво смотрела на книгу, а потом забросила ее под кровать.

Остальные сочинения она разложила на одеяле. В некоторых из них утверждалось, что хорошее образование, просвещение и самостоятельность наилучшим образом подготовят девушку к браку и что именно поэтому женщинам нужно предоставить больше прав. Но были и авторы с более радикальными взглядами – Хедвиг Дом, Матильда Франциска Аннеке. Их критика была направлена не только против общества, но и против религии.

В этих сочинениях Лили узнавала мысли, уже звучавшие на собраниях кружка, но видеть их напечатанными – черным по белому – было совсем другое дело. Приходило понимание, что в квартире Марты эхом отдаются обсуждения, которые волнуют целые страны. Женщины требовали права свободного выбора профессии, права на аборт, полового воспитания; они выступали против проституции, против закона о браке. Они хотели, чтобы женщины могли голосовать, разводиться, пользоваться противозачаточными средствами, получать образование, которое позволило бы им жить независимо. И женщины обвиняли не только мужчин, вовсе нет, их призыв был направлен к самой женщине. Они убеждали ее научиться давать отпор, выражать свое мнение, искать свой голос.

Лили встала, достала из