– Я хочу, чтобы между нами не осталось недосказанности. Я понимаю, почему ты солгала мне. Еще я понимаю, что ты больше, чем вся твоя ложь.

На Серильду вдруг нахлынуло непонятное, странное тепло. Оно наполнило все ее тело вплоть до кончиков пальцев.

Ты больше, чем твоя ложь.

Эрлкинг пододвинул свой стул ближе к ней.

– Ты не равняешься дару, который получила от бога. Не равняешься сумме матери и отца. Точно так же мы не равняемся порокам, которые нас породили.

Серильда долго смотрела ему в глаза, размышляя, стоит ли произносить вслух то, о чем думала. Она долго колебалась, но не смогла сдержаться.

– Значит, – медленно произнесла она, – это не вы вонзали свои стрелы в плоть беспомощных смертных? И… не вы убивали детей только потому, что они вам надоели? – Она тряхнула головой. – Вы действительно сейчас пытаетесь убедить меня, что вы не зло во плоти?

Оказывается, этот странный разговор приоткрыл дверцу в стене, которая разделяла их двоих, но Серильда поняла это лишь тогда, когда эта дверь с грохотом захлопнулась вновь. Эрлкинг откинулся на спинку стула и провел пальцем по ножке бокала.

– А я было решил, что вы сумеете понять. Простите меня за это.

За спиной кто-то громко покашлял, привлекая к себе их внимание. Перед ними, склонив голову, стояла Агата.

– Извините, что отвлекаю вас, Ваша Мрачность. Осмелюсь спросить, не могу ли я ненадолго разлучить вас с королевой?

– Чего ради? – осведомился Эрлкинг.

Агата посмотрела ему прямо в глаза.

– Я обманула ее доверие. И чувствую, что должна попросить прощения.

– Как это по-человечески. Впрочем, – он знаком велел оружейнице подойти ближе, затем взглянул на Серильду, – если вам хочется ее выслушать, извольте.

Под столом Серильда сжала кулаки. Нет, ей совсем не хотелось. Но, впрочем… Беседовать с Агатой о чем угодно будет все равно не так мучительно, как продолжать разговор с Эрлкингом.

Поэтому она отодвинула стул и встала. Выходя из зала, она не глядела на Агату, но слышала позади себя ее шаги.

Серильда прошла в комнату для игр и остановилась, скрестив руки на груди.

– Если он спросит, о чем мы говорили, – начала Агата, – у меня не будет другого выхода, кроме как рассказать все.

– Я знаю, – Серильда. – Но, помнится, ты уже предавала нас по доброй воле и без всякого принуждения.

На лице Агаты не отразились ни муки совести, ни вина, как можно было бы ожидать. Наоборот, она казалась полной решимости.

– Он действительно принц?

Серильда непонимающе моргнула.

– Что?

– Дух-буян. Он принц Адальхейда?

– Ах, вот ты о чем. Да. Он принц.

Агата подошла к окну, выходившему во двор.

– А что еще вы знаете о королевской семье?

– Ты вроде собиралась просить прощения за предательство.

Ноздри Агаты раздувались.

– Я еще не решила, сожалею о нем или нет.

Серильда всплеснула руками.

– Ах вот как! Понятно. Благодарю, что спасла меня от неприятной беседы с моим супругом, но я, пожалуй…

– Пожалуйста, – перебила ее Агата. – Я ничего не помню. Я узнаю некоторых слуг, да, но короля с королевой? Принца? Я не могу их вспомнить. Совсем. Прошу, расскажите мне, кого я подвела, когда пришли темные. Я имею право знать.

– Зачем тебе это? Ты не можешь изменить того, что уже произошло. Ты только зря себя мучаешь.

Женщина-призрак покачала головой.

– Разве можно искупить вину, если не знаешь, перед кем виноват и в чем?

Серильда застонала.

– И это единственное, что тебя волнует? А ты не чувствуешь себя виноватой передо мной? Ведь ты меня обманула. Из-за тебя Злат теперь прядет и прядет золотую пряжу, так что ею можно переловить всех зверей в Ясеневом лесу. Как насчет вины за то, что ты дала мне ложную надежду, что дети, которых я люблю, могут обрести покой?

Когда Агата снова заговорила, ее голос звучал слабо.

– Я бы хотела, чтобы им подарили покой. Всем духам, которых собирает Охота. Я желаю им всем покоя. Вот почему я вас предала.

Серильда плюхнулась на диван.

– Ты же не думаешь, что он вот так сразу освободит их всех только потому, что ты его об этом попросила?

– Я не доверяю Эрлкингу, о нет. Но… он никогда, ни разу не предлагал такого раньше. И если есть хоть малейший шанс, что он сказал правду, я просто обязана была за него ухватиться. И я сделала бы это снова. На одной чаше вы и дух-буян, на другой – все призраки Адальхейда. – Агата дернула головой, от этого движения на ее шарфе проступило новое пятнышко крови. – Если бы я вернулась в прошлое, то поступила бы так же, моя королева.

– Не называй меня так.

– Тогда расскажи мне о настоящей королеве.

Серильда потерла висок, взвешивая все за и против. Эта странная женщина уже однажды предала ее и Злата. Стоит ли рисковать? Ведь она может сразу побежать с докладом к Эрлкингу. С другой стороны, король и сам знал историю Адальхейда; знал он и о том, что Серильда многое выяснила и о многом догадалась. Так что… Какая теперь разница?

– Я очень мало знаю о королевской семье. Все воспоминания о них были стерты из людской памяти. Сведения об их предках утеряны. Я знаю только, что, когда ты жила в Адальхейде, там правили король и королева, принц и принцесса. Принц – это Злат. Принцессу забрала Дикая Охота, а он поскакал за ними в погоню и убил Перхту, или… по крайней мере… помог Велосу вернуть ее обратно в Ферлорен. Эрлкинг разозлился и напал на Адальхейд, чтобы отомстить за смерть возлюбленной. Вот и все, что мне известно.

Агата снова отвернулась к окну.

– Что касается Злата, – продолжила Серильда, когда тишина стала невыносимой, – хоть по нему и не скажешь, но он здорово владеет мечом, пускай и не помнит, как его этому учили. И, раз уж тогда он пустил стрелу в сердце Перхты, то, наверное, и лучником был неплохим. – Поколебавшись, она заключила: – Вполне возможно, что это ты обучила его искусству боя.

Агата опустила голову.

– Да, – тихо сказала она. – Думаю, что так и было.

Впервые за весь разговор Серильда почувствовала укол сочувствия. Она поднялась на ноги.

– Я знаю, Злата мучает та же боль, что и тебя. Он считает себя виноватым в том, что произошло в Адальхейде. Думает, что, когда пришли темные, ему следовало остаться в замке и защитить всех, кто был в нем. Но Злат на самом деле не виноват.