— Марта, почему ты меня вчера не разбудила?

— Дак как жа, хозяин, будила я, щё вечером. Токо вы чей-то пробормотали и велели мне не трогать вас посередь ночи. Вот я и убралась.

— Да? — В мозгу Лапидиуса что-то забрезжило. — Ладно, хорошо. Тебе сегодня лучше?

— Ага, хозяин. Горма-та сегодня не видно. А вам, хозяин, отрезать хлебушка? В погребе у меня ще вареньице есть. Яблочно.

— Нет… то есть дай мне тоже хлеба с медом. И хватит.

Лапидиус сел. Надо было оправиться от страху, которого нагнала на него Марта безобидным предложением спуститься в погреб. Не хватало еще, чтобы служанка обнаружила там коробку из-под компаса с мертвой головой. Воспоминание о черепе, все еще ждущем в подполье подобающего погребения, натолкнуло на мысль, что пора решительно продвинуться в расследованиях.

— Ладна, хозяин. Могу щё пивка принести.

— Что? Погоди.

Лапидиус задумался о Filii Satani. Они были убийцами. И их было трое. Он, как ему казалось, знал их. Проблема состояла лишь в том, что надо было выбирать из четверых потенциально возможных претендентов. Тауфлиб, Фетцер, Крабиль, Вайт, а также, возможно, Нихтерляйн и Мекель. И Горм, сам себя назвавший дьяволом. Хотя Тауфлиб вчера сделал то же самое. «Думаю, в каждом из нас есть частица дьявола», — сказал он.

Марта отрезала от каравая толстую краюху и намазала медом:

— Дак принести пивка-та, хозяин?

— А?.. Нет, пива не надо.

Лапидиус вгрызся в хлеб, даже не чувствуя вкуса. Ему показалось примечательным, что, чего бы он ни касался, все время натыкался на Тауфлиба. Что вчера сказал этот мастер? Что пойдет к начальнику стражи и передаст их разговор. А он сказал Тауфлибу, что его бур как раз подходит по диаметру к отверстиям на мертвой голове. А это означало, что он признался: череп у него — факт, который он отрицал перед стражем закона. Если Крабиль узнает, то Лапидиус у него в руках. Тогда он может ждать нового обыска в своем доме. Будет найдена и мертвая голова, и Фрея в жаровой камере. И одному Богу известно, что с ней тогда произойдет. Что он может сделать в этой ситуации? Единственное, что приходило в голову, это опередить Тауфлиба. Надо пойти к начальнику стражи и поговорить с ним.

— Марта, мне срочно надо на Гемсвизер-Маркт, — сказал Лапидиус, стоя в передней и набрасывая на плечи плащ.

— Мне тожа, хозяин. У нас все припасы вышли. Окромя как в погребе.

— Хорошо, идем вместе. — Лапидиус поначалу хотел оставить Марту дома, иначе Фрея останется одна, но подумал, что та заупрямится.

Немного погодя они шагали вниз по Бёттгергассе. Марта, которая трещала без умолку, потому что ей льстило, что ее видят с таким важным господином. И Лапидиус, молчаливый и погруженный в себя. Когда они подошли к рыночной площади, Лапидиус порадовался, что взял Марту с собой, потому как кой-какие торговки тут же раскрыли рты и заголосили:

— Смотрите-ка, ведьмин полюбовник пожаловал!

— Любовничек той Зеклер! Ну и напустил на себя важности!

И всякое такое в том же духе. Тут Марта не сплоховала. Выступив вперед, она бросила им в ответ:

— Заткните хлебалки-та! Порази меня гром, если я чё щё у вас покупать стану! И подружкам закажу! Тады и поглядим, чё делать-та будете, глотки луженыя!

К удивлению Лапидиуса, торговки разом умолкли и отвели взоры в сторону.

— Спасибо, Марта, — с признательностью сказал Лапидиус. — А теперь расстанемся. Мне надо к начальнику стражи, обсудить одно важное дело. Делай спокойно покупки. Если освободишься раньше меня, иди прямо домой. Фрее скажи, я зайду к ней, как только вернусь.

— Ага, хозяин. Токо вы с энтим Крабилем-та поаккуратнее. Ему палец в рот не клади. Зловреднай он, бестия.

— Да, да, не волнуйся. Ну, иди.

Лапидиус оставил Марту и устремился к зданию вахты. Придя туда, он выяснил, что Крабиля на месте нет. Тогда он уселся на единственный в служебном помещении стул и стал ждать. Ему пришлось набраться терпения. Прошло больше часа, Лапидиус уж собирался было уйти, как начальник стражи наконец объявился. Он весело насвистывал, но, увидев Лапидиуса, тут же нахмурился.

— Вы последний, кого я хотел здесь видеть, — вместо приветствия пробурчал он.

Лапидиус сохранял учтивость:

— Доброе утро, Крабиль. Мне срочно надо с вами поговорить.

— Вы заняли мой стул. Попрошу вас пересесть вон туда, на скамью.

Лапидиус подавил раздражение. Освобождая начальнику стражи место, он размышлял, как бы половчее начать разговор. Все время ожидания он обдумывал это, но до сих пор ни к какому решению не пришел. Может быть, рубануть с плеча и спросить, не приходил ли Тауфлиб с жалобой на него? Нет, так не годится. Так же мало толку снова спрашивать, нет ли чего нового в отношении двух смертей. Начальник стражи определенно и пальцем не шевельнул, чтобы провести расследование, так что он просто разозлит его. В конце концов, поскольку ничего лучшего не пришло в голову, он спросил:

— Вы прямиком из дома?

— Это то, что вам надо со мной обсудить? — съязвил Крабиль. Он подчеркнуто медленно опустился на свой стул. Было явно видно, как он наслаждается создавшимся положением. — Что ж, если это вас успокоит, отвечу: нет, разумеется, нет. В мои обязанности входит следить за порядком на рыночной площади, и именно этим я занимался с самого утра.

— Ага, значит, так. — У Лапидиуса камень с души свалился. Из ответа Крабиля стало ясно, что Тауфлиб к нему еще не обращался. — Честно говоря, я здесь по другому вопросу. Вам известно, что я укрываю у себя Фрею Зеклер и хлопочу о ней.

— Да. И что? — Судя по лицу, радужное настроение начальника стражи окончательно испортилось.

— Меня интересует, не объявился ли за прошедшее время ее фургончик.

— Насколько мне известно, нет.

— Жаль, этого я и опасался. Во всяком случае, повозка могла бы привести к тому, кто имеет на совести найденный на рыночной площади труп.

Крабиль раздул щеки:

— Как будто вы не знаете, кто это. Ведьма Зеклер, кто же еще?

Лапидиус не принял вызов.

— А случайно не использовался ли ее фургончик для перевозки тела Вальтера Кёхлина? Я потому спрашиваю, что люди говорят, будто он умер не естественной смертью.

Начальник стражи вылупил глаза:

— И кто же такое болтает?

— Так, ходят слухи. Я тоже полагаю, что он умер от пьянства, но поговаривают, будто Кёхлин и капли в рот не брал. Вот и остается вопрос, от чего же он тогда умер? Будучи стражем порядка, не проводили ли вы дознания?

— Я полностью выполнил