Шрифт:
Закладка:
Скиппер оглянулся, криво улыбнулся и показал большой палец вверх. Джимми повторил его жест.
Чертов заговор, эти двое объединились против нее. Трое, если считать Майлза, который тоже был без ума от своего отца, как Скиппер и Хэдли.
Джимми улыбнулся раздражающей улыбкой типа «ну-а-что-я-могу-поделать», и она уже открыла рот, чтобы красочно рассказать ему, что ему стоит поделать, и что, несмотря на то что он очаровательно дурит всех вокруг, это ничего не изменит. Но прежде чем она успела произнести хоть слово, он сократил дистанцию между ними, и его губы прильнули к ее губам.
* * *
Была почти полночь, когда они вернулись в мотель. Они часами объезжали Маккук, запоминая каждую улицу и каждый возможный маршрут отступления. Город был устроен в типичной для Среднего Запада планировке с буквенными и цифровыми обозначениями.
Грейс протерла усталые глаза, когда Джимми открыл дверь в их комнату. Они ввалились внутрь, и Грейс упала в его объятия, засунув большие пальцы в задние карманы его формы, прижимая голову к его груди. Он наклонился и поцеловал ее волосы, его сильные руки обняли ее. Его сердце под ее ухом отбивало ритм, и она слушала его успокаивающий стук.
План изменился, и ужас перед тем, что они творили, избавил ее от беспокойства по поводу его азартных игр и стер гнев по поводу прошлого. Все, что у них было, это сегодняшняя ночь, и она не собиралась тратить время попусту. Джимми принадлежал ей, несовершенный, но родной, и, если они пройдут через это, она никогда больше об этом не забудет.
Он повел ее к кровати и лег рядом с ней, и, когда он открыл рот, она приложила палец к его губам, чтобы остановить его.
Всю ночь они цеплялись друг за друга, занимаясь любовью то безумно и отчаянно, то нежно и медленно. Она шикала на него всякий раз, когда он извинялся, а он целовал ее слезы, когда она плакала. Он часами лежал, положив голову ей на живот, и они говорили о новой жизни внутри нее и о том, как его или ее назвать. Джимми не стал спорить с именем «Марк» для мальчика, но у него возникли серьезные вопросы по поводу имени «Вирджиния» для девочки.
– Ты же понимаешь, как она настрадается в средней школе?
Она подняла бровь, как бы спрашивая: Серьезно?
– Вирджиния переводится как «девственница». Девственница Вирджиния. Мы же подталкиваем ее к распутству, которым она будет заниматься, чтобы опровергнуть свое имя.
Грейс рассмеялась.
– Серьезно, ты думаешь, что ее будут дразнить за то, что ее имя переводится как «девственница»?
– Гарантирую.
– Отлично. Тогда мы будем звать ее Джинни.
– Отлично, тогда она станет пьяницей.
– Я ей этого не позволю, – ответила она с оттенком грусти в голосе.
62
ХЭДЛИ
Это была самая длинная ночь в жизни Хэдли. Минуты тянулись как часы, потому что она знала, что Мэтти так близко, но не могла к ней подойти. План Грейс был опасный, но если им удастся его провернуть, то еще и гениальный. Но так много всего могло пойти не так, что ей страшно было даже думать об этом.
Она села на край кровати, поглаживая подбородок Скиппера. Майлз спал рядом с ним, туго запеленутый, с руками над головой. Ее мальчики. Странно, как быстро она стала думать о Майлзе и Грейс как о своей семье, но, несомненно, они были ее частью, люди, за которых она отдала бы свою жизнь или рисковала бы ею.
Боль нарастала в ее груди, когда она думала о том, какой сильной опасности она их подвергала. Ее долг перед ними был настолько велик, что она знала: ей и за всю жизнь его не погасить. С глубоким вздохом она встала и подошла к окну. Раздвинув шторы, она посмотрела через парковку на яркий козырек мотеля через дорогу, картинка перед ее глазами расфокусировалась, когда она подумала о завтрашнем дне и о том, что им предстоит сделать.
Когда, наконец, достаточно рассвело, она подняла мальчиков и повела их в кафетерий рядом с вестибюлем на завтрак. Скиппер съел овсянку с корицей, а Хэдли клала маленькие кусочки в рот Майлза. Майлз булькал и плевался от удовольствия, и этого зрелища было почти достаточно, чтобы разогнать панику, сжимавшую ей сердце.
Через несколько минут появились и Грейс с Джимми. Грейс была напряжена, а Джимми расслаблен. Грейс наклонилась и поцеловала Майлза в голову, ее губы ненадолго задержались. Джимми положил руку ей на спину. Боль между ними ушла, растворившись в новой перспективе, которая больше не оставляла места старым ранам, и смотреть на них было все равно, что смотреть на солнце, теплое, ослепляющее и болезненное.
В миллионный раз Хэдли поискала в своем мозгу альтернативу, какой-то другой способ осуществить их затею.
– Пора, – скомандовала Грейс хриплым голосом.
Джимми поднял Майлза с автокресла и закружил его как самолет, прежде чем переложить его в слинг, который был привязан к груди Хэдли, державшей Скиппера за руку. Джимми нес пустое автокресло. Грейс шла с пустыми руками.
Джимми нежно поцеловал Майлза в голову, страстно поцеловал Грейс в губы и ушел, высоко подняв голову, размашистой и уверенной походкой – настоящий герой – и это был не образ, созданный формой, а характер человека, который ее носил.
Грейс смотрела, как он уходит.
– Поехали, – прохрипела она, пытаясь казаться уверенной, но потерпев неудачу.
Хэдли последовала за ней через вестибюль, ковыляя настолько быстро, насколько позволяла ее травмированная лодыжка, а Скиппер семенил рядом с ней, понимая, как важно для него не отставать.
Они вышли на улицу. Небо закрывали темные тяжелые тучи, отчего утро казалось тусклым.
Они добрались до улицы, подождали, пока движение успокоится, и пошли пешком до мотеля на другой стороне.
– Поторопись, Чемпион, – подбадривала его Хэдли. – Быстрее.
– Рядовой, – поправил он ее, ускоряя шаг, теперь все они почти бежали.
Взгляд Хэдли метнулся к