Первое, что он вытащил, – это фотография Грейс на больничной койке с новорожденным Майлзом на руках. На его лице расплылась широкая улыбка. Он положил рядом сложенный лист бумаги, и, наконец, достал крошечное перышко цвета ржавчины и положил его поверх бумаги.

Скиппер нежно огладил перо.

– Оно спасло жизнь моему брату, – сказал Джимми. – Точнее, курица, которой оно принадлежало. Брат говорит, что это был Бог. Я думаю, что это была просто курица. В любом случае, в тот день им повезло, их грузовик остановился, чтобы пропустить курицу, а она подорвалась на обочине вместо них. Каждый солдат в их грузовике и в тех, что следовали за ними, взял себе по перу, а когда я записался в армию, мой брат отдал мне свое.

Скиппер убрал руку, пристально вглядываясь в мистический символ, думая об умирающих курицах и людях – чуждых ему концепциях.

Джимми спрятал перо вместе с запиской и фотографией обратно в карман. Хэдли хотелось спросить, что это была за записка, но по выражению лица Грейс она поняла, что это их личное, прощальные слова любимому человеку, уходящему на войну.

Это было больше, чем Хэдли могла вынести, ей хотелось наорать на Грейс, чтобы та простила Джимми. Он облажался. Все так делают. Дай парню еще один шанс.

Появилась официантка. Джимми заказал чизбургер, и Скиппер, который никогда не заказывал чизбургер, заказал то же самое. Грейс заказала спагетти, а Хэдли – салат без сыра с заправкой.

– Серьезно? – удивилась Грейс, явно раздраженная. – Ты шутишь, что ли?

– Ты о чем?

– Мы два дня не ели приличной еды. Сегодня или завтра мы, скорее всего, пожизненно перейдем на тюремный паёк. А ты сидишь на диете.

Хэдли почувствовала румянец на щеках. Она всегда была на диете с тех пор, как ей исполнилось двенадцать. Она даже не подумала об этом, когда заказывала.

– На кого, черт возьми, ты пытаешься произвести впечатление?

Хэдли моргнула, потом снова моргнула, не понимая, о чем это она. Ни на кого. Или на всех. Она понятия не имела. Быть худой – как соблюдать гигиену полости рта. Просто привычка.

Смущенная, она парировала:

– Не все мы наделены метаболизмом, который позволял бы всасывать бесконечное количество калорий, не оседающих на бедрах.

Грейс закатила глаза, и у Хэдли появилось стойкое желание показать ей язык, но ухмылка Джимми остановила ее.

Она перевела взгляд с него на Грейс, потом снова на него, потом снова на нее.

– Что? – спросила Грейс.

– Боже мой. Я поняла. Вот она причина, по которой ты поглощаешь бесконечное количество калорий, и ни одна из них на тебе не оседает.

Грейс подняла голову.

– Ты беременна.

Глаза Грейс округлились, а голова затряслась.

– Не могу поверить, что не поняла этого раньше, – воскликнула Хэдли, пока в ее голове прокручивались последние пять дней. – Это все объяснило бы: и болезненность, и бесконечный аппетит, и постоянную ворчливость… Хотя, возможно, это просто твой характер…

Грейс побледнела, а лицо Джимми просветлело, на нем расплылась ехидная ухмылка.

– Это правда? – перебил он, смотря затуманенным взглядом на Грейс.

Хэдли и сама чувствовала себя немного странно, мысленно похлопывая себя по спине за то, что все поняла, а Грейс выскользнула из-за стола и побежала к двери.

59

ГРЕЙС

Грейс коротко и отрывисто дышала, но никак не могла надышаться, голова шла кругом, она пыталась просчитать вероятность этого события и срок. У нее подогнулись колени, и она схватилась за перила, твердя себе, что это не может быть правдой.

Хотя вообще-то может.

Она сглотнула и покачала головой. Однажды, когда Джимми был в отпуске на похоронах своей матери, она слишком устала, чтобы выпить противозачаточные. Всего раз. Она уставилась на небо, раздумывая о том, что у Бога, вероятно, для нее особое место в его садистском сердце. Она представила, как Он смотрит вниз и смеется. Ха, ха, ха, ха. Вот это я пошутил! Ты думала, что хуже уже быть не может, но гляди-ка, что я придумал. Ну разве я не велик?

Ее правая рука легла на живот, и она вдруг заметила, насколько он упругий и напряженный. Как она могла не знать? Хэдли была права: все стало очевидным – и аппетит, и болезненное состояние, и нервное истощение.

Поднялся ветер, ледяные порывы закололи кожу. На земле закружились листья, она смотрела на их танцующие вихри, злясь на себя, на Джимми и на Бога. Одно дело позволить ей привести в мир ребенка, когда Он понятия не имел, насколько она будет неумелой родительницей, но позволить ей родить второго, зная, что она лажает и с первым, неправильно и совершенно безответственно.

Дверь за ней открылась, и она оглянулась, завидев, что к ней хромает Хэдли.

– Поздравляю? – пролепетала она, скорее спрашивая, чем утверждая.

Грейс отвернулась, снова посмотрев на кружащиеся листья.

Хэдли подошла к ней и толкнула ее в плечо.

– Да ладно, это же здорово. У Майлза будет брат или сестра.

Грейс покачала головой.

– Да, время не идеальное…

Уничтожающий взгляд Грейс остановил ее. Хэдли вздохнула, выпрямилась и сказала:

– Ну, в любом случае, сейчас у тебя есть твои спагетти. – Она сделала шаг, остановилась и, не удержавшись, добавила: – Иди лучше поешь. В конце концов, сейчас ты кушаешь за двоих.

60

ХЭДЛИ

Грейс скользнула за стол. Джимми протянул руку, чтобы обнять ее, но передумал. Он застенчиво опустил глаза, но это была игра. Он светился гордостью и радостью, как солнышко.

– Чемпион, положи приставку и ешь, – сказала Хэдли Скипперу, который играл в PlayStation.

– Но я разговариваю с Первой Базой, – возразил он, не поднимая глаз. Вилка Хэдли замерла на полпути ко рту.

– Кто такая Первая База? – спросил Джимми.

Хэдли выхватила приставку из рук Скиппера, а Грейс подскочила к ней и наклонилась, чтобы тоже видеть экран.

«Чемпион, мне нужно поговорить с Блю».

– Как тут печатать? – спросила Хэдли, вертя устройство туда-сюда, как будто искала спрятанную клавиатуру.

Джимми взял приставку и показал ей, как добраться до сенсорной клавиатуры.

«Мэтти, я тут, где ты?» – напечатала Хэдли.

«Я сбежала, я в городе Маккук».

Хэдли напечатала «Как», ее сердце бешено стучало, а руки тряслись.

«Я угнала машину дяди Тони, когда мы остановились заправиться, а отец с дядей ушли в магазин».

«Ты водишь?»

«Да».

Грейс помахала кулаком в воздухе, Хэдли в замешательстве уставилась на нее, а потом снова повернулась к маленькому экрану.

«Где именно ты находишься?»

«На парковке перед огромным элеватором».

«Оставайся там, я еду к тебе.