откуда-то возникло множество чудовищ. Пока что никто не понимает, что на самом деле случилось, но городские власти будут лютовать и искать крайнего, на которого можно свалить все грехи. Очень важно, чтобы этим крайним сделали Церковь Моргрима — после убийства Императора её могут даже запретить тут в Первой Столице, а от такого тяжкого удара нашим врагам ещё долго не оправиться.

— Я тоже в таком случае остаюсь! — объявила Каришка, хотя о таком решении тайфлинга никто и не сомневался — верная боевая подруга всегда при любых обстоятельствах находилась рядом с Серым Вороном.

— Летите сами, друзья! Встретимся в Светлой Гавани, мы с Каришкой вас там найдём.

— На как вы двое туда доберётесь? — удивилась Фея.

— Вчера, сразу после попадания в Эрафию, я вызвал своего чёрного дракона. Уверен, что он сейчас летит ко мне через пространство. Не знаю, правда, сколько времени потребуется дракону на дорогу, но я обязательно дождусь его здесь.

— Но найдёт ли дракон путь в другой мир? — засомневался я.

— Найдёт, куда он денется! Пузырь, я много общался с драконидами и знаю, что в их понимании не существует множества отдельных миров, как мы привыкли это понимать. Есть лишь один-единственный бесконечно-огромный мир, в любую точку которого возможно прилететь. Причём лично я склоняюсь к тому, что точка зрения драконов на обустройство мира на самом деле истинная, поскольку есть определённые доказывающее это факты. Так что мой чёрный дракон обязательно долетит!

Глава двадцать пятая. Одинокий Зуб

Проводником, который должен был доставить нас в Светлую Гавань материка Эрафии, оказался невысокого роста веснушчатый рыжий парень по имени Илот Крылатый — именно с ним, как выяснилось, договаривались Каришка и Серый Ворон. Сколько друзья заплатили дрессировщику грифонов, я понятия не имел, но остатки монет из своего кошелька — в сумме около трёх империалов, Сергей по-тихому вручил мне со словами «пригодится в Светлой Гавани».

Илот оказался весьма словоохотливым и сразу же поведал нам, что родился в династии укротителей грифонов, с младых лет занимается этими клювастыми опасными хищниками и знает о грифонах фактически всё. Весь молодняк, что сейчас находится в клетках учебного центра, он сам лично растил после вылупления птенцов из яиц, все грифоны его знали и слушались даже без ошейников подчинения.

Парень был едва ли старше меня возрастом, но при этом, по его собственным словам, уже считался одним из самых умелых дрессировщиков Первой Столицы. Со Штормовых Островов до Эрафии и обратно он летал более сотни раз — сперва вместе с отцом, а в последние годы и самостоятельно. В этот полёт Илот Крылатый ушёл с официального разрешения начальства: объявил руководителю лагеря, что ему необходимо обучить и воспитать двух постоянно дерущихся меж собой молодых самцов, а слишком занятый тревожным колокольным звоном и непонятной суетой в столице руководитель подписал не глядя все разрешительные бумаги и даже талоны на выдачу провианта зверям в Светлой Гавани.

Меня с Ленкой и Свелинной дрессировщик по-тихому подобрал за оградой. Из троих пассажиров только у Свелинны не было опыта полётов на грифонах, я же с Ленкой уже дважды передвигался таким способом, так что особо инструктировать и обучать нас не требовалось. Илот лишь посоветовал всем «прогуляться до кустов» перед долгим полётом, проверил и затянул ремешки и завязки креплений на сёдлах, после чего лихо вскочил на самого крупного зверя, и вся стая взмыла в утреннее небо.

Сердце сперва ухнуло в пятки — детская боязнь высоты, хоть и стала с годами не столь острой, но никуда не делась. Хотя возможно сказались тренировки, или недавний ночной полёт на драконе в компании принцессы-драконида, но к высоте я достаточно быстро привык, и уже через полчаса полёта вращал головой на триста шестьдесят градусов, рассматривая открывающиеся с высоты красоты. Не успело солнце показаться над морем, как берег уже скрылся за моей спиной, под грифоном простирался лишь океан во всей своей первозданной красоте. Бьющий в лицо поток свежего морского ветра. Бесконечный искрящийся на солнце океан от горизонта до горизонта. Белые барашки волн и изредка проплывающие снизу парусные корабли — обычно малые рыбацкие шхуны, хотя попадались и огромные многомачтовые транспортные суда или военные корабли. Стаи резвых дельфинов и медлительных китов. Хорошо заметные с высоты тёмные косяки рыб в водной глубине. Один раз я разглядел сквозь слой воды преследующую рыбий косяк непонятную извивающуюся чёрную ленту метров двухсот длиной — то ли легендарного морского змея, то ли какое иное морское чудище. Прекрасный обзор, полёт на сильном красивом звере, безоблачное пронзительно-синее небо над головой, тёмно-синий океан снизу. Казалось бы, идиллия, да и только!

Вот только настроение портило нещадно палящее солнце, от которого совершенно негде было укрыться на спине огромного сильного грифона. И если утром я не придал этой проблеме значения, то вот ближе к полудню уже не знал, как с ней справиться. Раскалившуюся обжигающую тело кольчугу давно снял и убрал в рюкзак, поскольку терпеть прикосновения нагретого металла к воспалённой коже рук и шеи стало совершенно невозможно. Поглядывая на летящего впереди Илота, закутавшегося в свободные светлые одежды подобно бедуину в пустыне, соорудил себе тюрбан из старого полотенца и постарался прикрыть одеждой открытые участки кожи. Но вскоре возникла проблема перегрева. Флягу с водой опустошил ещё до полудня, причём часть воды вылил себе на голову, чтобы прийти в себя и не потерять сознание от жары. Воды не осталось, губы вскоре растрескались и почернели, а все мысли с того момента были лишь о глотке воды. Жестокая многочасовая пытка, которую никак было не пракратить… От осознания того, что лететь до Эрафии предстоит остаток светового дня, а затем ещё и весь следующий день целиком, хотелось выть от бессильной тоски или даже прыгнуть в манящую далеко внизу прохладную воду.

А вот грифону жара казалась нипочём. Огромный неутомимый зверь подо мной ритмично каждые семь секунд взмахивал широкими орлиными крыльями и уверенно двигался на восток. Причём грифоном я не управлял: доставшийся мне молодой самец, как и летящий следом перевозящий двух волшебниц, лишь следовали за грифоном-вожаком, послушно повторяя все подъёмы, снижения и изменения курса лидера. Делать было совершенно нечего, я устал от однообразного полёта и даже попробовал вздремнуть, а потому не сразу обратил внимание на то, что мой летун изменил направление движения и пошёл на снижение.

Куда это он? Я встрепенулся и осмотрелся. Солнце уже клонилось к заказу, хотя до ночной темноты оставалось ещё долго. До самого горизонта была всё