Я сжала кулаки с такой силой, что ногти вонзились в ладони. И даже почти не почувствовала боли.

– Во-вторых, это не ваша тетя.

Мои онемевшие губы едва шевелились:

– Откуда… откуда вы знаете?

– Потому что это мужчина.

Я снова открыла рот, но он покачал головой:

– Нет. Больше мне сказать нечего. Мы ведем расследование, и у меня пока нет никакой информации. Определенно я могу утверждать только, что это не Вивиан Дилейни. Сожалею о вашей утрате. У нас есть ваши контакты на случай, если вы нам понадобитесь. Но сейчас вам надо вернуться домой.

Он ждал, не сводя с меня глаз, пока я наконец не кивнула, а затем перевел взгляд на Ника.

– Убедитесь, что она добралась до дома, – сказал он, будто хотел подчеркнуть важность сказанного. Затем повернулся и зашагал прочь.

Голова у меня кружилась, мысли лихорадочно разбегались. Ник снова взял меня под руку и повел обратно к пикапу. Помог мне сесть, затем обошел машину, забрался на водительское сиденье и захлопнул дверь.

Когда он повернул в зажигании ключ, заработал обогреватель и мое лицо обдало потоком теплого воздуха. Щеки и губы закололо – они начали отогреваться. Я пошевелила замерзшими пальцами, чтобы они побыстрее ожили.

Ник ждал. Просто сидел рядом и смотрел на меня своими голубыми глазами, не трогаясь с места; понять по его лицу, о чем он думает, было невозможно. Хотя на нем и была куртка, он совсем не выглядел замерзшим. Я подумала, что он, наверное, человек-печка, раз даже после стольких часов на холоде ему по-прежнему тепло. Интересно, каково это?

– Карли, – начал было Ник.

– Это Саймон Хесс, – перебила я.

Ник прищурился, но ничего не сказал.

– Я считала его монстром, – продолжала я. Теперь, когда мое лицо согрелось, мне стало немного легче думать, словно мозг тоже потихоньку оттаивал. Как и все вокруг. – Я думала, что он ее убил, и ему все сошло с рук. Но ведь на самом деле нет, правда?

– Нет, – отозвался Ник, – не сошло. По крайней мере, в итоге.

Я потерла рукой щеку под стеклышком очков. Теперь она снова была теплой даже на ощупь. В голове у меня по-прежнему все плыло: от потрясения, слез, кофе и голода. Но в то же время я мыслила как никогда ясно.

– Но что случилось с Вивиан, мы так и не узнали, – продолжал Ник. – Где она?

Но я знала. Просто знала. Пусть мне и не были известны обстоятельства и детали произошедшего, но самое главное мне было ясно. Потому что прожив в Фелле столько времени ее жизнью, я практически стала ею.

Я заглянула Нику в лицо, прямо в его голубые глаза:

– Мне кажется, моя тетя Вив сделала что-то очень, очень плохое.

Фелл, Нью-Йорк

Ноябрь 1982 года

Вив

В ночь, когда все закончилось, Вивиан была одна.

Полностью одетая, она очнулась в своей постели от беспокойного полусна. Ей понадобилась всего секунда, чтобы сориентироваться: она была в своей квартире на Гревиль-стрит. На месте окна виднелся лишь темный квадрат – должно быть, солнце уже село.

Девушка спустила с кровати ноги. Когда она успела прийти домой и лечь спать? Теперь уже не вспомнить. После разговора в кабинете Альмы все остальное время прошло в тумане усталости. Это было вчера? Позавчера?

Одета она была в джинсы и белую футболку, теперь слегка помятую. Кроссовки, темно-синие с белым, она так и не сняла. Тонкие часы на ее запястье показывали двадцать два двадцать. В зеркале над комодом Вив увидела свое отражение – бледная девушка с растрепанными волосами. Во рту у нее пересохло, будто она проспала несколько дней подряд. Открыв дверь спальни, она вышла в гостиную.

Никого. Дженни куда-то уехала – может, в гости к родителям. Вот уже несколько дней в квартире было пусто, и ничто не указывало на то, что здесь живет кто-то еще. Ни пустого стакана на кухонной стойке, ни брошенной на диване сумочки, ни телевизора, который забыли выключить, только тьма – до тех пор, пока Вив не включила свет, жмурясь с непривычки. Подойдя к раковине, она налила в стакан воды. Выпила залпом и включила телевизор, не в силах выносить тишину.

«…сообщается, что названо имя погибшей, обнаруженной на Мелборн-Роуд: это Трейси Уотерс, старшеклассница, родители которой заявили о ее исчезновении два дня назад. На данный момент какие-либо подробности случившегося неизвестны. Следите за новостями, следующий выпуск – в одиннадцать часов…»

У Вив задрожали колени. Она опустилась на пол. Сказала вслух: «Трейси».

Письмо. Звонки. Все было напрасно.

Он похитил ее. Убил. Выбросил. Все это Вив проспала.

У нее скрутило живот, и на мгновение ей показалось, что ее сейчас вырвет.

Перед глазами поплыли пятна. Встав на колени, она прижала руки к животу и закрыла глаза, слушая стук своего пульса. По телевизору снова шли обычные новости, но Вив слышала только шум. У меня не получилось. Не получилось.

Где она допустила ошибку? Неужели телефонных звонков оказалось мало? Или все дело было в письме? Может, стоило назвать имя Саймона Хесса? И ведь она бы так и сделала, если бы не слова Альмы: «Этого мало. Мне нужны железобетонные доказательства. Совершенно непробиваемые». После того, что Вив пережила за последние несколько недель, ее уверенность пошатнулась и она решила, что достаточно будет лишь описания его внешности. Неужели это стоило Трейси жизни?

Это все она. Во всем виновата она одна.

Простояв несколько минут на коленях, Вив поднялась на ноги. Выключила телевизор. Сходила в ванную и умылась. Расчесала волосы, уложила их, сбрызнула лаком. Переоделась, нанесла макияж, подкрасив глаза пурпурным и синим. Сделала все, чтобы выглядеть как можно более привлекательной.

Затем надела темно-синий свитер, а сверху накинула легкий плащ. Взяла сумочку и ключи от машины. Она уже знала, что скажут в одиннадцатичасовых новостях: убийца по-прежнему на свободе. Поэтому людям следует запирать двери. Женщинам лучше оглядываться через плечо и не выходить по вечерам на улицу в одиночестве. Родителям стоит присматривать за дочерьми и всегда знать, где они находятся. Женщинам рекомендуется всегда иметь при себе свисток или фонарик. Потому что для женщин жить в этом мире опасно.

Вив расстегнула сумочку и порылась в ней. Достала охотничий нож, купленный в Плэйнзвью в хозяйственном магазине, и вынула его из толстого кожаного чехла. Проверила под лампой лезвие – все такое же острое и блестящее – и снова убрала в чехол. Затем спрятала нож обратно в сумочку.

Она ходила с ним уже несколько дней. Гораздо лучше было бы