представляют никакого интереса. Что от него хотели, то он и говорил. 17 ноября 1945 г. особое совещание при наркоме внутренних дел СССР приговорило его «за участие в контрреволюционной террористической организации и принадлежность к финской разведке» к 10 годам исправительно-трудовых лагерей[632]. Он был отправлен в Соликамский лагерь в Пермской области, а в июне 1947 г. во время этапирования во Владимирскую тюрьму скончался.

Яркая фигура вождя и авантюриста, народного трибуна и тщеславного самоуверенного человека, в судьбе которого отразилась трагедия русского народа. Тысячам других кронштадтцев, в т. ч. и ряду членов ВРК, повезло больше. Они навсегда остались в Финляндии.

2. Расправа

Какой бы тяжелой ни была жизнь кронштадтцев в эмиграции, у оставшихся в России судьба была еще горше. Несмотря на то, что накануне штурма в ряде приказов говорилось о необходимости хорошо обращаться со сдавшимися в плен, в предыдущих прямо указывалось, что пленных быть не должно. Часто их убивали прямо на месте (см. гл. 4). Сразу после взятия Кронштадта расстрелы проводились без суда и следствия. Особенно жестоко расправлялись с матросами. Местные жители рассказывали, что ночью 18 марта пленные были построены на Усть-Рогатке, рассчитаны на 1-й – 2-й, и каждый второй был расстрелян. Всего в эту ночь было расстреляно около 400 человек.

Маховик репрессий стремительно закрутился. В рапорте председателя двух троек при 1-м и 2-м отделении Особого отдела охранфингран Николаева говорилось: «Таким образом, активных участников мятежа было арестовано со 2 марта по 15 апреля три тысячи человек, из них 40 % (1200. – Л. П.) приговорены к высшей мере наказания. 25 % – к пяти годам принудительных работ и 35 % – освобождены, часть из них – очень небольшая – приговорена к одному году общественных работ условно». Пропустить через судебную мясорубку такое большое количество людей смогли две тройки. Наиболее виновными считались команды «Севастополя» и «Петропавловска», командный состав мятежников, члены революционных троек и ВРК. Особое внимание было обращено на коммунистов, вышедших из партии. Николаев докладывал: «Всего изменников партии за время существования Тройки допрошено 800 человек. При рассмотрении дел и определении наказания над изменниками партии разбили преступников на четыре категории: 1-ая категория – вышедшие из партии, но активно действовавшие против и задержанные с оружием в руках комиссары, командиры, вышедшие из партии, а равно и организаторы коллективов, лица, подавшие злостные заявления, окрылявшие надежды мятежного ревкома и поднимающие его авторитет»[633]. Все они приговаривались к расстрелу. Такие факты, как передача информации командованию 7-й армии, в расчет не принимались. Руководители Временного бюро – Я. И. Ильин, А. С. Кабанов и Ф. Х. Петрушин были расстреляны.

Несмотря на то, что судебно-карательные органы работали без перерыва и количество казненных участников восстания уже составляло тысячи человек, центральные органы власти требовали ужесточения репрессий в Кронштадте. 28 марта 1921 г. начальник штаба Балтфлота Л. М. Галлер и Г. П. Галкин требовали от коменданта Кронштадта: «Комфлота приказал теперь же из судовых команд и береговых частей флота изъять весь элемент, который по Вашему мнению необходимо изъять как неблагонадежный»[634]. Требования строгой проверки росли как снежный ком. Отделение учета личного состава штаба Балтфлота 29 марта 1921 г. потребовало от командования Кронштадтской крепости: «На основании распоряжения по флоту для точной проверки личного состава морских команд в Кронштадте отделение просит в недельный срок представить именные списки военных моряков, вверенных Вам командного состава и отдельно командуемого состава с указанием имени, отчества и фамилии; кроме того, указать в списках командного состава подлинный чин или звание, занимаемую должность и специальность, а командуемого состава – год рождения. Срок службы, звание и занимаемую должность, а также указать, где, в каких списках находится в настоящее время каждый моряк, т. е. в команде налицо или же отсутствует, в последнем случае, где именно и по какой причине.

Если же имеются моряки, зачисленные в кадровый состав командуемых с 1-18 сего марта месяца, то, кроме вышеизложенного указать, из каких команд, когда и каким распоряжением они переведены»[635].

Как свидетельствует статистическая сводка охранфинграна и чрезвычайных революционных троек по ликвидации Кронштадтского мятежа, к 1 мая 1921 г. было расстреляно 2168 человек. Из них – 4 женщины. 22 кронштадтца были расстреляны условно, т. е. они не попали в руки чекистских палачей. Всего было арестовано 6528 человек, к принудительным работам от 6 месяцев до 5 лет было приговорено 1955 кронштадтцев, из них к 5-летнему сроку заключения – 1513, остальные были освобождены[636].

Приговоренные к тюремному заключению в большинстве были отправлены в Архангельскую губернию: в Архангельский лагерь принудительных работ № 1; в Архангельский лагерь принудительных работ № 2; в Пертоминский лагерь; во второй Петроградский лагерь принудительных работ особого назначения; в лагерь в городе Череповец Вологодской губернии и лагерь на станции Паша в Мурманской губернии[637]. Был создан Холмогорский лагерь – первый в мировой истории лагерь смерти. Полпред ВЧК по Северному краю З. Б. Кацнельсон сообщал управляющему делами ВЧК Г. Г. Ягоде: «…мне известно, Холмогорский лагерь был организован Кедровым, ‹…› секретно исключительно для массовой ликвидации белого офицерства, подчинен был ему, а после его отъезда предархчека Смирнову. Заключенных там не было, и привозились лишь для ликвидации и никуда оттуда не распределялись, кроме тех, кто был освобожден работавшей фильтркомиссией»[638].

В «Мемориале» в Петербурге имеется 13 карточек из Архангельских лагерей принудительных работ. Все упоминаемые в них кронштадтцы были приговорены к заключению: 5 человек сроком на 1 год, 8 человек сроком на 5 лет. Из них 7 человек (53,9 %) умерли в 1921 г. Это были молодые, физически крепкие и здоровые люди. Про одного из них было указано, что он умер от сыпного тифа. У двоих совпадает дата смерти – 2 ноября 1921 г., еще один также умер в ноябре. Мы хорошо понимаем, что делать какую-либо серьезную выборку на основании столь скудных данных нельзя. Мы можем только сделать вывод об очень тяжелых условиях заключения и о необыкновенно высокой смертности всего за несколько месяцев. Оставшиеся в живых были освобождены, в большинстве своем по амнистии «в честь 4-й годовщины ВОР», в декабре 1921 – январе 1922 г.[639]

Несмотря на то, что лагеря предназначались в первую очередь для содержания и расправы с офицерами белых армий, после подавления Кронштадтского восстания в них были направлены тысячи матросов. Во время восстания лагерное начальство проявляло большую нервозность, опасаясь выступления матросов Северного флота и архангельских рабочих. С другой стороны, чекисты надеялись, пользуясь восстанием в Кронштадте как предлогом, получить разрешение для новых массовых расстрелов офицеров. Это разрешение им было дано