Шрифт:
Закладка:
– Выныривай, маленькая. Не бойся. Ничего они тебе не сделают. Чтобы убить тебя, они должны сначала уложить меня. Ну все. Иди сюда.
Притягиваю в свои объятия, положив ладонь ей на шею. Венка истерично трепещет, выдавая хаотичное сердцебиение.
– Все, девочка моя, успокаивайся. Давай собираться. Поедем и все порешаем.
– Дима, – она поднимает голову и смотрит на меня так, как будто я для нее целый мир. Господи, надеюсь, что так и есть. – А твой отец не убьет меня?
Каждая буква этого вопроса – как выстрел в сердце. Двадцать пулевых, прошивающих насквозь. Никто никогда не хочет слышать такой вопрос от своей девушки. И каждый, кто услышит, хочет знать на него четкий отрицательный ответ. А я не знаю, и это рвет изнутри на ошметки. Но все равно качаю головой и глажу волосы своего Ангела.
– Я не позволю.
– Ладно.
Мы собираемся в тишине, и я ловлю от Гели вибрации страха. Они резонируют на моей коже вздыбленными волосками и мелкой дрожью. Приходится взять себя в руки, чтобы вместе с ней не погрузиться в этот кошмар.
Перед выходом обнимаю ее и шепчу в макушку:
– Я все разрулю, верь мне.
Она кивает и идет со мной. Не выпускаю ее из объятий, чтобы Ангел чувствовала мою защиту. Но я делаю это и для себя на случай, если стрелять на поражение приказали в любом случае, даже без побега. Так я быстрее смогу прикрыть ее собой.
Возле дома топчутся человек шесть, вооруженные до зубов. Такое ощущение, что они пришли тут банду Полкана накрывать, а не забрать нас с Ангелом домой.
Ведомые группой амбалов, мы проходим немного дальше от дома, где припаркована большая лодка. Забираемся в нее. Мы с Гелей садимся ближе к хвосту под навес, и я обнимаю ее. Когда один из людей отца заводит мотор, я удивляюсь, что не услышал этого грохота, когда они только причалили. Геля вздрагивает и плотнее жмется ко мне, а я запоздало вспоминаю, что она не выпила обезболивающее.
– Как твоя спина? – спрашиваю, утыкаясь губами ей в ухо.
– Нормально. Чаще всего она у меня уже не болит. Только когда нагружаю ее.
Мне хочется поболтать с ней о какой-то фигне, чтобы отвлечь, и она перестала так трястись.
– Помнишь, как ты залепила мне пощечину, когда я впервые тебя поцеловал? – Она немного отстраняется и ошарашенно смотрит на меня, в глазах застыл вопрос: “Ты серьезно сейчас об этом спросил?”. – Ну? Помнишь? – Ангел медленно кивает. – А я тогда решил, что сдохну, но ты в меня влюбишься.
– Ты добился своего.
– Ага, – расплываюсь в широкой улыбке, но Геля хмурится еще сильнее. – Что такое?
– Ты воплотил свой план.
– Ангел, что за херь? Не было плана, сплошная импровизация.
– Ну да. И номер мой Герман выбивал у Агаты так, что она с перепугу дала.
– Да мне он нахрен уже тогда не сдался. Помнишь нашу встречу возле аптеки? Ты тогда не хотела со мной ехать, и я предложил сделать фото номеров моей тачки. Я тогда сделал дозвон на свой телефон. И написал тебе еще до поцелуя, забыла?
– Тогда зачем Герман…
– Он у меня инициативный, вот и расстарался для меня.
– Ясно, – поджимает она губы и отворачивается, но я заставляю ее посмотреть на меня, подцепив подбородок пальцами.
– Ангел, в самом начале я и правда хотел тобой попользоваться. А сейчас просто хочу, чтобы все от нас отъебались, и мы наконец могли нормально встречаться, а еще лучше – жить вместе.
Черты ее лица немного смягчаются, и она снова льнет ко мне, прикрыв глаза.
Через полтора часа машина привозит нас к офису отца, и я вздыхаю. Ну, конечно, он не повез бы Ангела домой, иначе мама быстро его раскусит. Может, на этом и сыграть при разговоре с ним?
В лифте мы поднимаемся в сопровождении уже только двух амбалов, а на этаже они пытаются оторвать от меня Гелю. Я заряжаю одному в глаз, но меня тут же хватают за руки, заводя их за спину, и я вижу, как Ангела тащат по коридору. Она упирается и кричит.
– Оставьте ее в покое, суки! Если с ее головы хоть волосинка упадет, я вас закопаю! – ору на них, дергаясь. – Геля! Не брыкайся, я скоро заберу тебя!
– Не так скоро, как тебе кажется, – раздается слева голос отца.
Поворачиваюсь к нему лицом. Он стоит в дверном проеме своего кабинета, сложив руки в карманы, и смотрит вслед Ангелине.
– Да пусти ты! – рявкаю и вырываюсь из хватки охранника.
– Красивая девочка, – кивает папа в ту сторону, куда увели Гелю. – Проходи, сын.
Я захожу в его кабинет, и Матвей с Дэном вскакивают с дивана. Мот смотрит на меня, нахмурившись, и одними губами произносит: “Я не знал”. Коротко киваю и прохожу к столу отца, на котором лежит пистолет. Бросаю на него быстрый взгляд и поворачиваюсь к отцу и братьям.
– Ты предал семью, – начинает он с места в карьер. – Вместо близких выбрал дырку, Дима. Сколько твоих братьев еще должно умереть, чтобы ты, сученыш, допер, что дороже семьи у тебя никого нет? Эта девка не подставится под пули ради тебя, а вот они, – кивает на братьев, – да. И Илья пошел под пули ради семьи. Или ты забыл о нем?! – последний вопрос он просто ревет. – Ты забыл, падла, как твой брат, спасая семью, поймал двадцать семь пуль?! Ты не охуел против нас вставать?!
– Я люблю ее, – произношу негромко, но каждый находящийся в кабинете слышит.
– Да мне похуй! Телок в твоей жизни еще будет десятки! А братьев, сестру и родителей ты никем не заменишь! И, если ты считаешь иначе, то сильно, блядь, ошибаешься! Показать тебе записи с камер, как мочили Илью?! Я покажу, если ты забыл!
– А маму ты бы подставил?! – вторю его тону. – Ее бы отправил умирать, зная, что единственное, в чем она виновата, – в том, что родилась не от того отца?! Ты бы поставил ее под прицел?!
– Причем тут она?! Твоя мать, в отличие от твоей шлюхи, из приличной семьи! А эта? Дочь бляди и криминального авторитета! Ты пересмотрел порнухи про балерин?! Так пойди и трахни всю ее труппу! Трахни ее подругу, еще парочку танцовщиц и успокойся!
– Мне! Нужна! Она!
– А мне нужна ебаная справедливость!
Когда я понимаю, что он меня не слышит,
