Шрифт:
Закладка:
Пересмотреть отношения
В 2012 году Си Цзиньпин предложил президенту Обаме совместно продумать «новую форму отношений великих держав», в рамках которой США и Китай будут уважать жизненно важные интересы друг друга. Для Си под этим определением скрывается уважение фактических сфер влияния друг друга, причем применительно к Китаю это не только Тайвань и Тибет, но и Южно-Китайское море. Не желая принимать такие условия, администрация Обамы отвергла предложение, а новый президент Трамп тоже не счел его заслуживающим внимания[717]. Впрочем, США могли бы предложить Китаю собственную концепцию новой формы отношений великих держав.
В последние годы холодной войны, на приватной прогулке, где присутствовали президенты Рейган и Горбачев и их переводчики, Рейган задал вопрос: «Если бы на Землю вторглись враждебные марсиане, как отреагировали бы на это вторжение Советский Союз и Соединенные Штаты?»[718] Русский переводчик неправильно понял американского президента, и его перевод заставил всех изумиться: мол, мистер Рейган сообщает мистеру Горбачеву, что на Землю вторглись марсиане. Когда с путаницей разобрались, Рейган повторил свой вопрос. Его цель состояла в том, чтобы подчеркнуть взаимные интересы двух стран, которые в остальном были непримиримыми соперниками.
Если последовать примеру Рейгана, спросим себя: сталкиваются ли сегодня США и Китай с угрозами, аналогичными вторжению инопланетян, то есть настолько серьезными, что обеим сторонам придется действовать вместе? Нет нужды копать, что называется, слишком глубоко, чтобы ответить утвердительно. Налицо четыре «мегаугрозы», которые вырисовываются отчетливо: ядерный Армагеддон, ядерная анархия, глобальный терроризм, особенно угроза исламского джихадизма, и изменения климата. Каждая из перечисленных угроз показывает, что у жизненно важных национальных интересов двух сверхдержав сходств намного больше, чем различий.
Неумолимая логика взаимного гарантированного уничтожения гласит: если США и Китай втянутся в войну, которая вынудит их распахнуть свои ядерные арсеналы, оба государства будут стерты с поверхности планеты. Поэтому насущные интересы требуют избегать такой войны. Более того, противники должны искать компромиссы и ограничения, которые не позволят впредь проверять друг друга на трусость, когда любая случайность может привести к страшному исходу.
Ядерная анархия представляет собой отдельную мегаугрозу. Мир, в котором многие государства обзавелись крупными ядерными арсеналами, окажется миром, где ряд конфликтов будет ядерным, а атомное оружие попадает в руки террористов. Атомная война, допустим, между Индией и Пакистаном способна убить сотни миллионов людей и учинить глобальный экологический хаос. Продажа Северной Кореей ядерного оружия следующему поколению террористов «Аль-Каиды» или группировкам в Синьцзяне и взрыв ядерного устройства в Нью-Йорке или Пекине коренным образом изменят наш мир.
Президент Кеннеди обозначил эту угрозу еще в 1963 году, предположив, что в 1970-х появятся двадцать пять или тридцать государств, обладающих ядерным оружием. Понимая, что это будет означать для выживания и благополучия Америки, он призвал реализовать совокупность инициатив, опирающихся на договор о нераспространении ядерного оружия[719]. Совместные усилия увенчались успехом. Сегодня не двадцать пять или тридцать, а всего девять стран обладают ядерным оружием. Благодаря сотрудничеству Китая и России удалось переговорами замедлить ядерную программу Ирана как минимум на десятилетие. Тем не менее наращивание ядерного оружия и материалов для его производства, особенно в Северной Корее и Пакистане, существенно увеличивает риск ядерного терроризма. Ни одно государство не может решать эти проблемы эффективнее, чем Китай и США, особенно если они будут действовать сообща и смогут убедить Россию присоединиться к ним. Улаживание вопроса о нераспространении ядерного оружия Северной Кореей и Пакистаном не только снизит риски атомного терроризма, но и помешает появлению атомных бомб у таких государств, как Южная Корея и Япония. А если этого не сделать, мы вправе ожидать, что ядерная бомба взорвется в Мумбаи, Джакарте, Лос-Анджелесе или Шанхае – причем в любой момент[720].
Другие типы «мегатерроризма» представляют собой меньшую, но все же ощутимую угрозу для США и Китая. Передовые технологические достижения второй половины двадцатого столетия пришлись на область сопряжения инженерии и физики, которая создала все, от компьютерного процессора и Интернета до атомной бомбы. Аналогом двадцать первого столетия выступает интеграция инженерии с геномикой[721] и синтетической биологией, которая подарила человечеству не только чудодейственные препараты, уничтожающие конкретные разновидности рака, но и биологическое оружие, способное по воле ученого-«изгоя» убить сотни тысяч человек. Сама природа как бы предупредила нас об этой опасности через эпидемию атипичной пневмонии в 2003 году и эпидемию лихорадки Эбола в Африке в 2014 году. Теперь вообразите террориста в биотехнологической лаборатории, который создает устойчивый к антибиотикам возбудитель оспы и выпускает его в аэропорту Куньмина или Чикаго. С этой опасностью ни одной стране не справиться в одиночку. Широкое сотрудничество, двусторонний обмен информацией и работа в составе наднациональных организаций наподобие Интерпола, а также внедрение глобальных стандартов безопасности имеют важнейшее значение[722][723].
Четвертым всадником потенциального апокалипсиса является непрерывное выделение парниковых газов, которое чревато тем, что мировой климат становится несовместимым с привычным человеческим существованием. Ученые предупреждают, что, когда концентрация парниковых газов достигнет 450 частей на миллион, мы, вероятно, зафиксируем повышение мировой температуры на 3 градуса по Фаренгейту; это приведет к катастрофическим последствиям. В одиночку США и Китай ничего не добьются в пределах своих границ и не смогут помешать неотвратимой катастрофе. Пускай обе страны
