— Амелия? — спросил сэр Мирон. — Амелия? Ходящая по измерениям, наследница Хартстрайкеров?

Марси кивнула, и гости из ООН переглянулись. Ворон засмеялся.

— Это на нее похоже! Жадная змея не может не поиграть. Она пыталась тебя переманить, да? — Марси кивнула, и он засмеялся снова, открыв клюв, пытаясь улыбнуться. — Она меня упоминала? А? Да?

— Нет, — Марси постаралась не кривиться, когда птица расстроилась.

— Я даже не думал, что она в этой реальности в данный момент, — сэр Мирон гладил бороду, глядя на Марси. — Хотя альянс с Амелией объясняет машину, на которой ты приехала.

— У меня нет альянса с Амелией, — сказала Марси. — Я не принадлежу дракону. Я просто помогаю Джулиусу. Он — мой напарник.

Она чуть не сказала «парень», но, хоть она была уверена, что к этому все шло, она не хотела спешить. Команда ООН уже была впечатлена, наверное, потому что они встречали только Джулиуса, члена Совета, свергнувшего Бетезду, а не Джулиуса Хорошего Дракона. Марси предпочитала второй вариант, но она не была против его нового статуса, особенно, когда сэр Мирон, наконец, посмотрел на нее с долей уважения.

— Я рад слышать, что ты не принадлежишь дракону, — сказал он, сцепил ладони на столе перед собой. — Сколько ты знаешь о Смертных Духах?

— Не так много, как хотелось бы, — признала Марси. — Когда Амелия объяснила это мне, она сказала, что, когда много человек во что-то верят, это создает вмятину на магическом пейзаже. Когда эта вмятина наполняется магией, она становится духом идеи, как магия, собираясь в озере или горе, создает духа земли.

— Но куда больше, — добавил сэр Мирон.

Марси кивнула.

— Она и это сказала. Потому мы еще не видели Смертных Духов, следы, которые их создают — большие человеческие концепты, как смерть, любовь или что-то еще — такие глубокие и широкие, что шестьдесят лет магии не смогли пока их наполнить.

— Технически все это верно, — маг из ООН кивнул. — Но я не думаю, что ты оцениваешь, насколько огромен масштаб. Относительный уровень манасферы — сложный концепт даже для магов-теоретиков, но я думаю, что метафора с водой работает тут лучше всего.

Это напоминало аналогию Амелии, но Марси не хотела перебивать сэра Мирона, ведь он стал все объяснять, так что она указала ему продолжать:

— Магия льется в этот мир, как ручей в землю с озерами, — сказал маг. — Тысячу лет назад что-то — мы не знаем, что — остановило поток ручья, и результатом была магическая засуха, такая сильная, что духи, маги и другие существа и феномены, которые полагались на магию, почти пропали. Озера стали пустыней, так сказать. Когда метеорит упал шестьдесят лет назад, он вернул поток — мы снова не знаем, как — и новая магия наполнила трещины и вернула духов земли и зверей за сутки. Учитывая подъем потока магии в мире сейчас, моя лаборатория подсчитала, что этой магии не хватит Смертным Духам еще сорок или пятьдесят лет. Другими словами, ручей магии, которого хватило, чтобы вернуть духов как Ворон и Алгонквин за одну ночь, будет течь век, чтобы наполнить даже маленький сосуд Смертного Духа.

Когда он закончил, глаза Марси были круглыми. Она знала, что была разница в масштабе, но не думала, что такая.

— Не нужно звучать так неровно, — возмутился Ворон. — У нас был толчок, потому что мы уже были прочно созданы. Но Смертные Духи полагаются на человеческие идеи, а это куда более хлипкий фундамент, чем земля и звери. Вороны есть всегда, но взгляды людей на смерть отличаются.

— Это точно, — согласилась генерал Джексон. — Но мнение Мирона — добавлю, что эту идею мы узнали от тебя — все еще работает. Как только они полностью сформированы, Смертные Духи куда больше и сильнее любых других духов. Настолько, что маги древнего мира звали их не духами. Они дали им иное имя.

— Какое? — Марси почти склонилась над столом в восторге.

— Боги, — мрачно сказал сэр Мирон. — Они назвали их богами.

Марси должна была догадаться. Как еще назвать нечто, как Пустой Ветер, если не божеством? Но, хоть в историческом контексте это было понятно, она все еще не видела, как это объясняло ее ситуацию сейчас.

— Если так, почему Призрак тут сейчас? Амелия тоже сказала, что он появился на пятьдесят лет раньше, это совпадает с вашими подсчетами. Но, если Смертного Духа магия должна наполнять больше ста лет, как объяснить его? Он — карлик или что?

Сэр Мирон вежливо улыбнулся.

— Было бы полезно знать, какой он Смертный Дух.

Он притих, выжидая, но Марси сжала зубы. Когда стало ясно, что так и будет, генерал вздохнула.

— Уверена, у тебя есть причины скрывать его истинную природу, — сказала она. — Но твой вопрос — причина, по которой мы позвали тебя поговорить. Уверена, ты уже догадалась, прибытие практически божества на пятьдесят лет раньше графика отмечает большую перемену в балансе силы в мире.

— О, ладно вам, — Марси нервно рассмеялась. — Не хочу унижать своего кота, но я видела его в действии. Призрак силен, но не глобального масштаба.

— Я бы не была так уверена, — сказала генерал Джексон, кивая на своего напарника. — Три дна назад, в ночь перед тем, как Алгонквин напала на Трех Сестер, команды Мирона на разных исследовательских станциях по всему миру одновременно засекли беспокойство в глубокой магии Земли.

Это звучало плохо.

— Какое беспокойство? — спросила Марси. Потому что то был день, когда они победили Ванна Егеря. — Падение духа?

— Куда больше, — сказал сэр Мирон тоном профессора на лекции. — Как главный маг ООН и первый мировой эксперт в тектонической магии… — он сделал паузу и скептически посмотрел на нее. — Ты знаешь, что это?

— Конечно, знаю, — Марси пронзила его взглядом. — Я не врала, что читала ваши книги. Тектонические маги изучают движения магии в ее глубочайшем и примитивном состоянии, пока она не поднимается из земли и может использоваться.

— Это не все, — заявил Мирон. — Тектоническая магия — не просто взгляд на магию до того, как она становится послушной. Это изучение создания магии, пока она поднимается из глубочайшего ядра нашего измерения. Но магия не поднимается равномерно. Как тектонические плиты, в честь которых она названа, магия на тектоническом уровне нестабильна, подвержена трещинам, взрывам, горячим точкам и так далее. Мы еще не ощущали удар этих изменений, ведь относительный уровень магии Земли все еще куда ниже, чем был до засухи, но в мир течет все больше магии, и беспокойства в тектонической магии смогут быть разрушительными, как вулканы и землетрясения. Потому мы изучаем и следим за ними, но дрожь,