Шрифт:
Закладка:
– Живей, живей, – поторапливал Ярый своих гридей. – Поспешим пока находники не опомнились, – у ворот он обернулся, чтобы посмотреть что делают свеи и тут же упал. Вражеское копье вонзилось ему под правую ключицу и застряло между ребер. Обливающегося кровью старого воеводу подхватили дружинники и внесли в крепость. Свей, который метнул копье, подобравшись к самому тыну, пользуясь темнотой и сутолокой, возникшей в воротах, невредимым вернулся к своим.
– Позовите ко мне Гостомысла, – с трудом сказал
Ярый, морщась от боли, обступившим его воинам. Кто-то проворно побежал на вал. Когда Гостомысл склонился над раненым, тот прохрипел:
– Пошли за князем… о гостях заморских позаботься, – воевода показал глазами на данов, по-прежнему толпящихся у ворот, – и Данислава слушай, – старый воин хотел еще что-то сказать, но силы оставили его и он откинулся на кем-то заботливо свернутый плащ, заботливо подложенный ему под голову.
– Несите его ко мне, – распорядился старейшина. – Там о нем позаботятся.
Он подошел к данам. У многих из них бороды и волосы были опалены огнем, одежда запачкана кровью своей и вражьей. Навстречу старейшине вышел статный дан. Был он уже не молод, но и еще не стар. По его гордой осанке сразу было видно, что он не простой ватажник, прибывший на торг с каким-нибудь купцом, сидя за веслом чужого корабля. Нет, он сам был хозяином товаров и ему принадлежали три судна. Это был купец Вульфстан из Хедебю, торговый товарищ Рольфа, двор которого тоже стоял в Ладоге, на Варяжской улице. Сейчас он был бледен и ладонью зажимал рану от свейской стрелы на левой руке, чуть выше локтя. Заморский гость узнал Гостомысла.
– Вот так торг вышел у нас этим летом, – криво усмехнулся он, морщась от боли.
– Это все твои люди? Неужели никто больше не спасся? – с надеждой спросил его Гостомысл.
– Мы услышали набат слишком поздно. Свеи напали на нас с первым ударом. Только Радеботт из Арконы со своими людьми успел пробиться к кораблям. Торгрима и его людей перебили в шатрах. А Рольф, – лицо купца исказила злая судорога, – Рольф, ты знал его. Мы с ним вот уже восемь лет плавали вместе. Когда свеи подожгли дом, он прыгнул с крыши и сломал ногу. Они швырнули его в огонь и мы ничем не могли ему помочь! – Под опаленной бородой купца вздулись желваки. – Нас было почти две сотни человек! Где они? Их нет! Их убили! Подло! Ночью! Зарубили сонных!
– Вашему горю уже не помочь, – Гостомысл понимающе покачал головой. – Мы тоже потеряли много соплеменников. Нам понятно ваше горе. Но свеи дорого заплатят за свое вероломство. Во время битвы мы можем рассчитывать на ваши мечи?
– Да мы готовы зубами вцепиться им в горло! – за всех ответил Вульфстан.
– Добро, – Гостомысл пожал ему руку. – Мой человек проводит вас, – он кивнул Домажиру. – Вам перевяжут раны, дадут чем подкрепиться, а потом мы ждем вас на валу.
Когда даны ушли, к отцу подошел Вершко. Младшему сыну минуло девятнадцатое лето и Гостомысл с грустью узнал в нем себя. Молодого. Сильного. С едва пробивающейся бородой и светлыми шелковистыми волосами. Узнал себя таким, каким ему уже быть не суждено.
– Ты звал меня, отец?
– Да. А где Вадим? Я его тоже велел позвать.
– Его нигде не могут найти.
– Ладно, я думаю, ты справишься и один. Пока темно, ты должен проскочить из крепости незамеченным. Нужно догнать князя Ратибора. Греби не останавливаясь. Он наверное еще у порогов. Пусть поспешит назад. Расскажи ему все, что случилось. Будь осторожен, сынок, – Гостомысл обнял его. – Теперь ты моя опора.
– Я все сделаю как ты велишь! – Вершко высвободился из объятий отца. Сердце Гостомысла тоскливо сжалось, когда сын скрылся между хоромин: «Увижу ли?».
* * *
Зарево Вадим заметил уже на берегу. Из-под стрехи сарая вырвался язык пламени и, словно испугавшись сделанного, спрятался. Но вот с новой силой вырвался наружу. Пламя загудело, урча от удовольствия. На фоне пожарища усадьба Пленко стала видна как на ладони. Посреди обнесенного тыном двора, среди приземистых клетей, возвышался нарядный, словно невеста, новый дом купца. Там должна быть ложница Улиты. Там Горислава. Вадим бросился к воротам. С другой стороны улицы, их проулка, вылетела ватага варягов, неся над собой потрескивающие смоляные факелы. Было их человек шесть. Вадим прижался спиной к тыну, непроизвольно ощупывая руками шершавые колья в поисках оружия. Но варяги не заметили его. Трое дружно заработали топорами у ворот. Под их сильными ударами одна створка с грохотом рухнула. Свеи кинулись было в образовавшийся проход, но остановились. В воротах стоял старый Ахти с рогатиной в руках. Не по-стариковски ловко он метнулся вперед и всадил ее широкое лезвие одному находнику в живот. Крепкими руками отбросил врага, точно сноп.
– Что, не нравятся наши гостинцы? – злорадно выкрикнул корел и шагнул к другому варягу. В это время крупная, черная тень бросилась из ворот и еще один свей покатился по земле, с криком отбиваясь от собачьих клыков. Свою секиру варяг выронил при падении и теперь руками пытался оторвать от себя рычащего пса.
– Так его, Мусти! Покажи ему, где раки зимуют! – подзадоривал собаку Ахти. Вдруг пес жалобно взвизгнул и, волоча задние лапы, стал отползать в сторону. Это свей изловчившись, достал из ножен, пристегнутых к поясу, нож и ударил в мохнатый собачий бок. Тут же вскочив на ноги, он обрушил на уже беззащитного зверя свою секиру. Черныш с проломленным топором черепом затих. Старый Ахти, зло закусив нижнюю губу, ринулся на врага. Только свей был уже настороже, крутнувшись на пятке ушел от удара, лишь его кожаную куртку на боку пропорола рогатина. Зато широкое лезвие свейской секиры точно вошло старику между лопаток. Ахти покачнулся, хотел было развернуться к врагу, но подоспевшие находники подняли его на мечах. Тело корела неестественно вытянулось вверх и обмякло. Варяги ворвались во двор.
Когда варяги рассыпались по купеческому подворью в поисках добычи, Вадим подошел к воротам. Ахти лежал лицом вниз. На спине и на боку расплывались большие пятна крови. Старик был мертв, но варяг, который лежал рядом, тихо стонал.
