они проезжают по районам, где он никогда не был. По большей части Судзуки видит только фары едущих им навстречу машин. Белые полосы света, похожие на ровно прочерченные кем-то линии, протягиваются сквозь ночную тьму.

Его голова раскачивается в такт движению машины и опускается все ниже, так что в какой-то момент он понимает, что вот-вот уснет.

– Ты в порядке? – спрашивает Асагао.

– Все хорошо, – отзывается Судзуки, но он чувствует тупую боль в голове. Может быть, это остаточный эффект наркотиков, которые ему подмешали в воду подчиненные Хиёко…

– Почему ты работал на компанию Тэрахары?

Сначала Судзуки не знает, что ему отвечать. Асагао продолжает:

– Я не очень много о них знаю, но ты совсем не похож на человека, который мог бы работать в подобном месте.

– Ну, на самом деле… – начинает Судзуки, но затем умолкает.

«На самом деле мою жену убил сын Тэрахары – без всякой причины, у него просто была увеселительная прогулка, он развлекался и сбил ее внедорожником. Поэтому я внедрился в их организацию, чтобы отомстить. Конечно, слово “внедрился” звучит немного по-детски, но я действительно взялся за дело серьезно. Я отбросил свою добропорядочную, размеренную жизнь и присоединился к компании “Фройляйн”». Ему казалось, что, стоит открыть рот, как эти слова польются из него сами собой, но вместо этого он сидит в полном молчании. Его сердце трепещет, как листок тонкой бумаги, который гоняет по тротуару ветер. Спустя некоторое время это ощущение как будто проходит; Судзуки делает глубокий вдох, но невидимый ветер вновь усиливается, внося смятение в его чувства. Так что он просто продолжает сидеть, ожидая, когда ветер утихнет.

Асагао, должно быть, понимает состояние Судзуки, поскольку не пытается давить на него дальнейшими расспросами.

– Я хотел отомстить, – тихо произносит Судзуки. Он доволен своим ответом.

– Тэрахаре?

– Его сыну. Я делал это для себя. Я хотел отомстить. Теперь, когда говорю об этом, я понимаю, что меня не волновало, что может из-за этого случиться с людьми, которые не имели ко мне никакого отношения. Поэтому, даже когда я начал догадываться, что продукты, которые я продавал, могли быть наркотиками, я сказал себе, что это не имеет значения.

– Кажется немного эгоистичным.

– Я продолжал закрывать на это глаза.

Нет, в действительности он даже не чувствовал своей вины за то, что продавал нелегальные препараты. Лишь когда Хиёко дала ему в руки пистолет и приказала убить тех двоих ребят, которые называли себя Черным и Желтой, лишь тогда ему начало становиться страшно. «Кстати, что случилось с теми двумя?» Судзуки представляет себе лицо того парня, так сильно похожего на одного из его бывших учеников. «Все ли с ними в порядке? Удалось ли им выбраться?» Если Тэрахара действительно мертв, если это правда, то сотрудники «Фройляйн», несомненно, сейчас в смятении. «Надеюсь, они смогли сбежать…»

Он вновь возвращается к созерцанию почти непроглядной темноты за ветровым стеклом машины.

– Асагао-сан, послушай… то, что ты рассказывал мне сегодня днем о саранче, – это все правда? – Спрашивая, Судзуки с удивлением отмечает про себя, что их разговор действительно случился только сегодня. У него было ощущение, что это произошло в далеком прошлом. Его беседа с профессором, с которой минуло уже десять лет, кажется ему более свежим воспоминанием.

– О саранче?

– О том, что, когда людей слишком много, мы становимся похожи на роящуюся саранчу, темную и жестокую. Ты так говорил, Асагао-сан.

– А ты думаешь, что это не так?

– Ну, я, конечно, начинаю злиться, когда вижу пробки на дорогах…

– Нас слишком много.

– Ты поэтому занимаешься своей работой? – Возможно, из-за головной боли и сонливости, вызванной наркотиками, страх Судзуки перед Толкателем значительно ослаб. – Поэтому ты убиваешь людей, толкая их под машины?

– Каждый год в этой стране тысячи людей погибают в авариях, – вместо прямого ответа на вопрос Асагао приводит статистику.

– Я тоже об этом слышал.

– Террористы не убивают такое количество людей. В мире нет ни одного террориста, который убил бы в общей сложности порядка десяти тысяч человек. А если ты сосчитаешь всех людей, которые были просто покалечены в результате дорожно-транспортных происшествий, то получишь еще более огромные цифры.

– Согласен.

– Но никто не говорит, что мы должны перестать водить или ездить в машинах. Забавно… В конце концов, человеческая жизнь оказывается на втором плане. Главное – это удобство. Удобство превыше человеческой жизни.

– Ты прямо сейчас ведешь машину.

– Совершенно верно.

– Думаю, ты мог бы сказать, что машины – это что-то вроде крыльев, которые отращивает саранча.

– Возможно.

Это нельзя назвать в прямом смысле слова спором – скорее это откровенный обмен мнениями. Может быть, между ними и нет полного взаимопонимания или душевного родства, но по какой-то причине этот разговор приносит Судзуки облегчение.

Когда они останавливаются на перекрестке, ему в голову приходит мысль:

– Наверное, я больше никогда не увижу Сумирэ и мальчиков…

– Возможно, что нет. Я уверен, что они уже покинули дом. Полагаю, я тоже никогда их больше не увижу. Так случилось, что мы вместе выполняли общую работу. Обычно я работаю один.

– Понимаю…

– Только не говори мне, что тебе грустно это слышать. – В голосе Асагао нет насмешки, это просто констатация факта.

Но Судзуки удивлен осознанием того, что ему действительно грустно. Он хочет сказать это, но не может преодолеть смущение. Он поверил в то, что они были настоящей семьей и что они пригласили его к себе. Он чувствует себя ужасно глупо.

Включается зеленый сигнал светофора, Асагао надавливает на педаль газа, и седан мягко набирает скорость. Они проезжают мимо станции «Синагава» и сворачивают в темный переулок. Должно быть, из-за того, что уже поздно, там нет ненавистной Судзуки сутолоки. У него появляется уверенное чувство, что два странных безумных дня наконец подходят к концу.

– Извини, наверное, сейчас слишком поздно заводить об этом разговор, – говорит Асагао, глядя прямо перед собой на дорогу. С левой стороны в поле зрения внезапно вплывает здание, где удерживали Судзуки. – Но ты действительно думаешь, что сможешь найти здесь свое кольцо?

– Я почти уверен, что потерял его, когда они меня сюда привезли. Если не в машине, то в этом здании.

– И ты не думаешь, что возвращаться сюда опасно?

– По правде, я не особенно об этом задумывался, – честно отвечает Судзуки, краснея от смущения. – Но, как бы там ни было, я решил, что должен сюда вернуться.

Кит

Роща криптомерий представляет собой средоточие черной как смоль ночной тьмы. Когда он делает шаг в ее глубь, темный воздух смыкается вокруг него. С каждым шагом его тело