твердом камне. Я смотрела, как Кингфишер уходит по длинному коридору — один, молча, с опущенной головой, — и поклялась всем, что у меня было, что заставлю этого ублюдка заплатить.

Я попыталась встать, но, когда приподнялась на локте, сводчатый потолок превратился в пол, поднялся вверх, опустился вниз, и к горлу подкатила новая волна рвоты. Меня вырвало во второй раз, и я захрипела, пытаясь отдышаться.

— О, Саэрис. Мне жаль. Вот, дай мне руку.

Оставь меня в покое. Отвали от меня. Не прикасайся ко мне. Я хотела крикнуть все это Ренфису, но в его голосе звучало искреннее сочувствие. И это была не его вина. Он не лишал меня свободы воли. Не он привел меня сюда, в это ужасное место и не он обманом заставил меня заключить договор на крови, который фактически превратил меня в проклятую марионетку. Я приняла предложенную им руку и всхлипнула, когда мои ноги подкосились.

— К счастью, больше ты с этим не столкнешься. По какой-то причине врата действуют на нас только в первый раз, когда мы их используем. Большинство испытывает только легкое головокружение. Может быть, головную боль. Для человека, похоже, все намного хуже. Мы не встречались с людьми очень долгое время. Мы многое забыли. Прости меня.

— Тебе не нужно извиняться передо мной. Не за него, — прохрипела я.

Рен напряженно вздохнул.

— Он не… такой, каким ты его считаешь.

— Ублюдок? Он определенно ублюдок.

Генерал слегка поморщился, когда я попыталась выпрямиться.

— Ты можешь ходить? О. Нет. Черт. Ты даже стоять не можешь. Ну… ладно. Все в порядке. Я тебя держу. — Нет ничего более недостойного, чем упасть в объятия мужчины, которого ты едва знаешь. Впрочем, я мало что могла с этим поделать. Голова не переставала кружиться, и меня определенно снова тошнило. Я не смогла бы вырваться из его объятий, даже если бы попыталась. Я не издала ни звука, когда он поднял меня.

Мне казалось, что моя голова сейчас расколется.

— Подожди. Оникс. Где… Оникс?

— Не волнуйся. Он у меня. Он будет рядом, когда ты проснешься.

— Спасибо. — Я закрыла глаза, пытаясь дышать, когда Рен понес меня.

— Раньше он был добрее, — прошептал Рен. — Но у него внутри ртуть… Из-за этого ему трудно мыслить здраво. Это изматывает его. Он изнуряет себя, отгораживаясь от голосов. Это сделало его жестким. — Мне захотелось открыть глаза и посмотреть, какое у него выражение лица, но я не смогла этого сделать.

— Ты не должен… оправдывать… его.

— Это не оправдания, Саэрис. Я знаю его всю свою жизнь. У нас разные родители, но во всем остальном мы братья. Я знаю его лучше, чем самого себя. Когда Беликон впервые заставил его путешествовать без реликвии, ртуть проникла в него так сильно, что я думал, мы потеряли его совсем. Его разум был разрушен. Скажем так, ему потребовалось много времени, чтобы оправиться. Целители сделали все возможное, но осколок, оставшийся в его глазу, мучает его день и ночь. Реликвия его матери, похоже, уже не так эффективна. И в последнее время он дважды подвергался воздействию ртути, и снова без реликвии. Я… я просто не знаю, чего от него ждать дальше.

— Где… — Я сделала глубокий вдох, — …он был?

— М-м? — Рен вопросительно промычал в ответ.

— Ты сказал… что не видел его… сто… десять лет. Где он был?

Наступила напряженная тишина. Долгое время ее нарушал лишь звук шагов Рена, отражавшийся от стен. Но потом он глубоко вздохнул, словно решаясь на что-то, и ответил:

— Я не могу тебе этого сказать. Это будет нечестно по отношению к нему. Возможно, в какой-то момент он сам расскажет тебе. Но до тех пор…

Я не стала развивать эту тему. Мне было слишком плохо, чтобы говорить. Да и какая разница, где был Кингфишер? Он мог провести весь прошлый век в одном из тех деревьев в Плетеном лесу, это не имело значения. Тому, как он со мной обращался, не было оправдания. Никакого.

Я не знала, куда Ренфис Оритианский отнес меня. По пути я потеряла сознание.

— Мне не хочется щипать тебя, но мне становится скучно, а это бешеное животное продолжает показывать мне свои зубы.

Я застонала.

Перевернулась.

Я лежала на облаке. Это был рай. Самое удобное облако, которое я когда-либо…

Я приподнялась и схватилась за бок.

— Черт! — Кожа чуть выше бедра болезненно пульсировала. — Что за… — Я замолчала, когда заметила рыжеволосого бандита, стоящего у изножья моей кровати. Нет, не моей кровати. Кровати. Теплой. Удобной. Широкой. Но не моей. Оникс сидел на ней, оскалив зубы на очень растрепанного Кэрриона Свифта, который держал руки поднятыми в знак капитуляции.

— Смотри! Смотри! Тсс, все в порядке. Она проснулась. Я не убивал ее. Перестань так остро реагировать.

— Если ты тронешь этого лисенка, я сдеру с тебя шкуру, — прорычала я в ответ.

Светло-голубые глаза Кэрриона встретились с моими, полные притворной обиды, которая была мне более чем знакома.

— И тебе привет! Что это за приветствие? Да еще и после того, как нас жестоко разлучили на несколько недель.

Я откинула одеяло и вскочила с кровати. В мгновение ока я прижала Кэрриона спиной к стене и гневно ткнула пальцем ему в лицо.

— Тебе повезло, что я не выбила твои гребаные зубы, — огрызнулась я. — Какого черта ты соврал Фишеру, что ты Хейден?

Руки вора все еще были подняты. Он посмотрел на указательный палец, которым я тыкала ему в лицо, и ухмыльнулся, словно задаваясь вопросом, что я собираюсь с ним сделать. И сразу ответил:

— Ты должна благодарить меня. Этот психованный монстр выглядел так, будто собирался убить твоего брата. Я оказал ему услугу. Если бы не я…

— Просто заткнись и скажи мне, он жив, Кэррион? Мне нужно… я должна знать. — Мое сердце застряло где-то в горле. Все мое существование зависело от того, что ответит Кэррион. Я ждала, что выражение его лица помрачнеет или станет хоть немного серьезнее, но раздражающая ухмылка